"Вы нападали на разум. У священников это не принято.") Откровенным бредом является экономическая модель сверхцивилизации демиургийцев: малые рассеянные комунны в несколько десятков человек при развитом машинном производстве. Длинные построения Дийны не убеждают. Слишком уж схема тупицина напоминает сумбурные идеи генерала из "Обитаемого острова" А. И Б. Стругацких:
"...Власть богатых надобно свергнуть (это от вепря, который в представлении Максима был чем-то вроде социалиста или коммуниста), во главе государства поставить надлежит инженеров и техников (это от Кетшефа), города срыть, а самим жить в единении с природой (какой-то штабной мыслитель-буколист), и всего этого можно добиться только беспрекословным подчинением приказу вышестоящих командиров, и поменьше болтавни на отвлеченные темы."
Эти ошибки существенны для человека, дерзнувшего строить модель будущего. И в довершение - жуткий образ карающей сверхцивилизации, увы, типичный для мировоззрения тупицина.
Рассказ "Люди не боги".
"...Вторая задача прямо противоположна первой - ограничение разума... Мы даем забывшейся цивилизации крепкий подзатыльниик.
- А если это не поможет?
- Тогда мы принимаем более радикальные меры... Жгучий плазменный смерч новоподобной вспышки выжигает окружающие планеты. Гибнут псевдоразумные существа и их творения." (15)
Кстати, замечаете ли вы в этом будущем черты мирного сосуществования по "невидию" Е. Попова? Хотел того Ю. Тупицин, или нет, но читатель сознательно или на уровне подсознания провелет параллель между вселенной "Красных журавлей" и нашей Землей. Советский Союз оказывается аналогом демиургийцев. Что в этом случае изоморфно плазменному смерчу?
Определенное оправдание у Тупицина есть. Вопросы, рассмотренные выше достаточно сложны для штурмана ВВС. Не исключено, поэтому, что автор не имел в виду ничего плохого - он просто не смог разобраться в собственных построениях.
Книга "Первый шаг" Б. Лапина (16) была написана вполне сознательно. Смягчающих остоятельств, даже гипотетических, здесь нет.
Действительно, существуют же какие-то пределы. Ребенок, выбивший стекло в школьном кабинете, сможет сослаться на случайность. Но тот, кто швыряет камни в окна проходящей мимо электрички, совершает преступление и знает об этом.
Я не могу допустить, что советский писатель никогда не слышал, что нельзя ставить эксперименты на людях без их ведома. Что подобные "научные исследования" суть атрибут фашизма. Что врачи, их проводившие, предстали перед международным трибуналом, как военные преступники....
Вновь счастливое будущее. Длительная звездная экспедиция, она продолжается уже второе поколение; люди живут, ссорятся, сходят с ума, умирают.
Только никакого полета нет. Все происходит на земле. За агонией наблюдают врачи. Изучают. В конце произведения на "корабле" остаются двое ребят-подростков. Эксперимент продолжается:
"Под куполом рубки, взявшись за руки и смело глядя вперед на звезды, стояли Александр и Люсьен". (С. 95)
Приведу еще цитату. Это не по правилам, я уже использовал ее в другой статье. Но здесь она необходима:
- "-Жестоко? Вы говорите жестоко было оставлять их на произвол судьбы? Вы говорите: они не виноваты в просчете с цирконием? А нарушить чистоту многолетнего медико-биологического эксперимента из жалости, из сопливого сострадания - это, по-вашему, гуманно?"
Оставлю без внимания термин "сопливое сострадание". Скажу лишь одно: гестаповец Рольф из "семнадцати мгновений весны", оказавшись в довольно похожей ситуации, закричал: "вы хотите остаться чистенькими, а мне предлагаете гнусность!" У него было больше совести.
Я предполагал рассмотреть в этой главе еще несколько произведений, но лучше закончить здесь, на профашистской повести б. Лапина.
Отсылаю вас к приложению.
Глава 6
Завершим наш обзор анализом трех книг, особенно характерных для "молодогвардейской идеологии". Можно сказать, что содержащаяся в них паталогия породила все остальные извращения.
Фантастика всегда выражала социальную позицию интеллигенции. С самого начала - с творчества Жюля Верна, Геберта Уэлса, Анатолия Франса, Валерия Брюсова - она была литературой мечты. Люди, создававшие фантастику, утверждали свой идеал будущего - мир без страха, насилия и ненависти, общество свободных людей. Слово "свобода" они понимали по-разному. Не все сумели отказаться от понятия частной собственности, тем более не все разобрались в сложной диалектической концепции энгельса, но знаменитую "декларацию прав" приняли все. "...Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах... Свободный обмен мыслями и мнениями - одно из наиболее драгоценных прав человека."
Читать дальше