— Некоторые политологи не устают предсказывать отставку правительства Дмитрия Медведева. Как вы считаете, тандем все еще жив?
— Тандемом можно было называть конструкцию, когда более слабый по реальному политическому весу политик занимал пост более высокий, чем пост, занимаемый более сильным политиком. Таким образом они становились в чем-то сопоставимыми лидерами. Как только сильный политик занял пост номер один, конструкция тут же превратилась в обычный институт взаимоотношений «президент — премьер». Теперь что касается отставки. Очевидно, что возвращение Медведева в мае прошлого года на пост главы правительства было частью договоренностей между этими двумя главными российскими политиками. Путин, как известно, к договоренностям относится весьма уважительно, и потому я не вижу оснований для отставки правительства в ближайшее время. Она последует, на мой взгляд, в одном из двух случаев. Либо когда необходимо будет переложить на правительство ответственность за что-то очень серьезное — но пока такой ситуации нет. Либо когда Путин решится на какой-то иной курс, для реализации которого понадобится иной топ-менеджер. Но пока для этого тоже нет оснований.
— Имеет ли место окончательный и бесповоротный разрыв Путина с либеральной частью элиты?
— Во-первых, мне непонятен термин «либеральная часть элиты». Если говорить о либералах-экономистах типа Алексея Кудрина, Германа Грефа, Игоря Шувалова и им подобных, то они были, есть и, наверное, всегда будут во власти. Во-вторых, если говорить о либералах-политиках, то таковых во власти давно уже нет. Так что нельзя разорвать ту связь, которая и близко не просматривается. А вот с либеральной частью общества, как мне кажется, Владимир Путин порвал, и представить себе восстановление подобной связи довольно проблематично.
— Согласны ли вы с точкой зрения, что президент сделал окончательный идейный выбор в пользу консервативных ценностей, близких к триаде «православие — самодержавие — народность»?
— Начну с уваровской триады. «Самодержавие» у Путина не такое самодержавное, какое было у российских государей. Хотя черты царственности, конечно, присутствуют в его образе и статусе. Реальное православие в России, что бы ни говорили наши священнослужители, представляет меньшинство населения. Что такое «народность», толком, на мой взгляд, не понимал и сам Сергей Семенович Уваров, и вряд ли кто-то поймет сейчас.
Я вообще не верю в идеологизированность Путина. Да, у него, разумеется, есть принципы и убеждения, но он прагматичен. Путин считает правильным «закреплять» за собой тех, кто и так ему верит, а не выстраивать диалог с теми, кто пока что в нем сомневается. Именно поэтому он обращается к консервативным ценностям. Но раскол в обществе от этого только усиливается, потому что та его часть, которая с Путиным не согласна, ощущает себя все более отринутой властью. Кроме того, на этой консервативной волне может усиливаться влияние со стороны реакционных и откровенно экстремистских сил.
— Из кого сегодня состоит «путинское большинство»?
— Это большинство действительно неоднородно. В нем есть «твердые путинцы», которые ему настолько верят, что даже готовы голосовать за «Единую Россию». Но это менее четверти российского общества. Есть еще один отряд, который Путина выбирает скорее рационально. Они видят в нем безальтернативного лидера, гаранта стабильности, «меньшее зло» — это, так сказать, периферия путинской базы поддержки, но довольно многочисленная. Тут достаточно сравнить данные по голосованию за «ЕР» и за самого Путина: соответственно 49,30 и 63,60 процента. Что будет происходить в будущем с этой «рациональной периферией» — вопрос более сложный. К нему сейчас апеллируют и власть, и оппозиция. Продемонстрирует ли власть эффективность в том, что касается действительно первейших нужд граждан — жилья, образования, здравоохранения, работы, зарплаты, — это вопрос вопросов.
— Нынешний антиамериканизм во внешней политике всерьез и надолго или только для внутреннего потребления?
— Скорее для внутреннего, чем для внешнего потребления. Хотя на климате российско-американских отношений это уже сказалось весьма негативно. Думаю, что антиамериканизм будет проявляться и дальше.
— Как бы вы в целом оценили первый год нового президентства Владимира Путина?
— Как движение не в ту сторону.
— Почему?
— В январе прошлого года в первой предвыборной статье Владимира Путина была мысль о том, что уровень развития нашей политической системы отстал от желания общества участвовать в политике. Придя к такому выводу, наш президент мог выбрать два пути: либо подтягивать политическую систему к нужному уровню развития, что означало бы поиск путей диалога с активной гражданской частью нашего общества. Либо сделать так, чтобы эта часть не досаждала ему своими притязаниями. К сожалению, Путин выбрал второй путь.
Читать дальше
