Виктор Точинов - Остров без сокровищ

С тем, что Сильвер не говорил и не мог сказать, всё понятно. Интересно другое: что он на самом деле сказал? Предложил сочинить в качестве гарантии некий документ, снимающий с кладоискателей ответственность за начатую бойню? Грамотные матросы, распишутся, неграмотные крестики поставят… Может быть… Хотя и без документа можно обойтись. Получив и поделив золото Флинта, пиратам в суд обращаться уже не с руки.

Но вот вопрос: не предложил ли одноногий кое-что еще? Он ведь пришел договариваться всерьез. И мог выложить на стол переговоров убойный козырь. Предложить поделить не только провизию, но и золото. Пополам.

Выход, всех устраивающий.

Сильверу не надо гнать людей под пули, исчезает риск уничтожения карты противниками в последний момент.

Кладоискателям тоже не надо вступать в схватку, чреватую неизбежными потерями, можно получить половину золота и продуктов, – и спокойно дожидаться спасательную экспедицию.

Конечно, и те, и другие получат вдвое меньше, чем рассчитывали. Но и половина сокровища Флинта – золото на огромную сумму. Не лучше ли взять половину, чем пытаться захватить все, рискуя свернуть себе шею?

Гарантии продумать не проблема – шесть тонн золота не схватишь и тут же с ними не убежишь (не уплывешь на «Испаньоле»).

Характерный момент – в конце своей тирады Сильвер повышает голос и говорит: «Надеюсь, все ваши люди тут в доме слышат мои слова, ибо сказанное одному – сказано для всех». Все логично, сквайр Трелони – главный пайщик концессии, и ему неплохо бы слышать такие предложения из первых уст.

Но в обратную сторону принцип почему-то не работает… Сильвер пришел на переговоры не один, в сопровождении пирата с белым флагом. Почему тот не стоит рядом в ходе переговоров? Почему вожак оставил его за частоколом?

Под конец уцелевшие пираты будут обвинять Сильвера в двойной игре, в переговорах, которые он вел за их спинами с врагами. Вполне обоснованное обвинение, и начались эти переговоры в утро битвы при блокгаузе.

Пожалуй, и двойная игра началась тогда же…

Иначе свидетель Сильверу не помешал бы: вот, ребята, Чарли подтвердит, о чем мы там толковали со стрекулистами тонконогими.

Но Чарли, или как там его еще звали, остался за частоколом. Между прочим, защитники крепости не требовали, чтобы Сильвер подошел к ним непременно один, поскольку двое безоружных опасности для семерых вооруженных не представляют. Чуть дернутся – и врагов станет на двое меньше, только и всего.

Однако Сильвер ковыляет наверх один. По рыхлому песку, с огромным трудом… Что бы Чарли ему не помочь, не подставить плечо?

Не помог. Не нужен Сильверу свидетель.

Можно предположить, что в пиратском коллективе единства мнений не наблюдалось: максималисты во главе с Джобом Эндерсоном желали получить всё до последнего пенса, а также всенепременно перерезать глотки стрекулистам.

И Сильвер делал смелые предложения на свой страх и риск.

Как бы он их тогда реализовал? Получил бы, допустим, немедленное согласие концессионеров, – и что?

Не срастается… Не вытанцовывается…

Должен был Долговязый Джон добавить что-то еще… Как-то дать понять, хотя бы намеком: есть тут у меня чугунные головы, которым очень хочется вашей крови. Но мы ведь, если договоримся, сумеем их вразумить? Они рвутся в драку, и я не буду им мешать, – но у вас ведь найдется, чем их встретить?

Предположение о подобном намеке Сильвера достаточно смелое. Доказать его сейчас затруднительно. Оставим нашу догадку пока в ранге гипотезы. Если последующие события можно объяснить без нее, гипотеза отправится в мусорную корзину. Ни к чему плодить лишние сущности.

Ответ на предложение Сильвера капитан дает немедленно. Не просто отказывается, но делает это в крайне грубой форме. Производит, как сам позже выразился, залп всем бортом:

«А теперь послушайте меня. Если вы все придете ко мне сюда безоружные поодиночке, я обязуюсь заковать вас в кандалы, отвезти в Англию и предать справедливому суду. Но если вы не явитесь, то помните, что зовут меня Александр Смоллетт, что я стою под этим флагом и что я всех отправлю к дьяволу. Сокровищ вам не найти. Уплыть на корабле вам не удастся: никто из вас не умеет управлять кораблем. Сражаться вы тоже не мастера: против одного Грея было пятеро ваших, и он ушел от всех. Вы крепко сели на мель, капитан Сильвер, и не скоро сойдете с нее. Это последнее доброе слово, которое вы слышите от меня. А при следующей встрече я всажу пулю вам в спину. Убирайтесь же, любезный! Поторапливайтесь!»