Евгений Левкович: Интервью с К. Эрнстом «Сноб»

Запись возобновляется.

Е. Л.: То есть, вы считаете правильным не показывать какие‑то вещи, чтобы не обострять ситуацию?

Знаете, у журналистов зачастую бывает ощущение, что они чемпионы мира во всех видах спорта. «Как мы сейчас все расскажем!». А в большинстве своем эта информация не надежная, из вполне субъективных источников. Но человек делает «стенд — ап» — и сандалит по полной программе. После чего он вскрывает какой‑то нарыв, который в итоге может привести к гангрене. Поэтому в тех случаях, когда я чувствую, что информация одностороння, недостаточная, или мы не в состоянии понять, что принесет пользу, а что вред — я от нее воздерживаюсь. У меня был однажды случай. Корреспондент поехал в Чечню, пробыл там три дня, и привез оттуда некий компромат. Кто‑то ему там что‑то нашептал, а он приехал и сказал мне, что за материал ручается, что источник надежный. И я поверил — мы пустили сюжет в эфир. Кончилось же все тем, что из‑за этого пострадали люди, а информация в материале оказалась неправдивой.

Е. Л.: А антиамериканская истерия на Первом канале — она зачем?

А что Америка? Я очень люблю американское кино, американскую литературу. Другое дело, когда глубоко фрустрированная Кондолиза Райс сандалит очередную фигню…

Е. Л. Согласитесь, лично вы умнее вашей аудитории. Зритель может делать совершенно другие выводы и не отделять целую страну от Кондолизы Райс.

Во — первых, вопрос, кто умнее, глубоко субъективный. А во — вторых, у нас что — антиамериканская страна? Нет. Просто когда Америка, которая мне напоминает римскую империю периода упадка, которая всех победила и от этого опухла, делает такие вещи — внешнеполитические, например — меня это приводит в неистовство. На каких основаниях люди вошли в Ирак и повесили Саддама? Ни на каких. И они запрещают нам ковырять в носу? Они идеал чего? Они в результате даже оказались не идеалом экономики, потому что мы понимаем, что с ними сейчас случится, и вместе с ними — со всем остальным миром.

Е. Л.: Вы согласны с тем, что Леонид Парфенов — блестящий журналист?

Более того, Леонид Парфенов — мой личный друг.

Е. Л.: Почему его нет на центральном телевидении?

Не ко мне вопрос. Парфенов периодически делает проекты для Первого канала.

Е. Л.: Ну, вы же понимаете, о чем я. Он бы очень хотел делать именно информационные программы, а не только документальное кино.

Леня мне ничего не говорил про это, хотя мы с ним часто встречаемся. Мне, как гендиректору, он не предлагал делать информационную программу.

Е. Л.: А вы ему?

И я ему не предлагал никогда.

Е. Л.: Почему?

Потому что Леня — не новостник. Я его телевизионные способности знаю, как никто. И программу «Намедни» я никогда не считал информационной. Это классический инфотеймент, развлекательный жанр, но это не новости.

Е. Л.: Какая разница, какой жанр? Эту программу смотрели, она отличалась от всего, что делалось на ТВ. Неужели вы бы не хотели такую у себя на канале?

В том виде, в котором он ее делал — неверное, нет. Выключите диктофон…

Прерывание записи.

Запись возобновляется.

Эрнст:На самом деле, очень важная вещь…Наивно полагать, что я отвечу на все ваши вопросы до последнего дна. Если бы я был, допустим, поп — музыкантом — тогда да. Я бы отвечал только за себя, максимум — еще за своего директора и аккомпанирующий состав. В данном же случае я отвечаю за слишком глобальную систему для того, чтобы до конца все рассказывать. Я думаю, что вы отлично это понимаете. Я вот, например, знаю про Леню вещь, после которой — если бы я вам ее рассказал — вы бы сказали: «Да, пожалуй». Но он мой товарищ, и я его люблю. Считаю во многом то, что с ним произошло — это результат гордыни, которая свойственна в разной степени всем. Леня просто решил, что сломает ситуацию. И не сломал. Рассчитал он наивно. Поэтому в данном случае я в значительной степени уклоняюсь от вопросов, но если уж отвечаю, то говорю абсолютную правду. Вы наверняка были страшно далеки от мысли, что я вам сейчас вскрою всю подноготную Кремля? Вы точно не производите впечатления таких наивных парней.

Е. Л.: Я и в самом деле наивный.

Как маска это подходит.

Е. Л.: Послушайте, я не хочу чтобы вы принимали меня за маргинала. У меня нет цели во чтобы то ни стало долбать Путина. Я просто хочу, чтобы люди, когда они говорят об одном, говорили и о другом. Критика высшей властей на центральном телевидении практически отсутствует. Вот вы упомянули Лимонова — я его не поддерживаю абсолютно, но не понимаю, как не стыдно запретить даже упоминание?