Теодор Драйзер - Статьи и выступления

Отношение Америки к испанской войне определяется 60 семействами, то есть крупными концернами, контролирующими 70 процентов газет, политическими деятелями и 95 процентами богатых людей в Америке. Американский же народ — за Испанскую республику. Американцы считают эту войну пагубной, ибо она ведется, чтобы навязать Испании режим Гитлера. Они также обвиняют Англию в том, что она пытается помогать Гитлеру и в самой Англии… Американцы сочувствуют и испанскому и китайскому народам.

Замечательно ведут себя люди здесь. Я осматривал метро на протяжении многих миль и противовоздушные убежища. Впечатление очень сильное. Я слыхал, как люди поют и насвистывают на улицах, я видел, как они продолжают заниматься своими делами, как будто ничего необычного не происходит. Испанской республике отказали в праве покупать оружие и продовольствие, хотя у нее есть деньги. Во французских банках имеются деньги, принадлежащие республиканской Испании, но Франция не отдает их, потому что Гитлер, Муссолини и Франко ей это запретили.

Два года войны. Я видел солдат в госпиталях и в академиях. В академии за три месяца готовят офицеров. Почти невозможно охватить все то, что здесь организовано. После трехмесячной подготовки выходят боевые офицеры.

1938 г.

Перевод М. Лорие

В Испании все, до мельчайших черточек повседневной жизни, представляло для нас захватывающий интерес. Отчасти это объяснялось тем, что каждому из нас хотелось знать, как отражается на людях война. Война создает в стране какую-то особую атмосферу. Стоит переехать границу, и тотчас возникает ощущение притаившейся угрозы, чего-то страшного, что может произойти каждую минуту — а может и не произойти.

Испания прекрасна. Когда въезжаешь в нее с севера, из Франции, перед тобой уходят к горизонту горы в зеленых лесах, мелькают фермы, стада овец и пасущие их пастухи, подводы, запряженные мулами, крестьяне и крестьянки, — смотришь на них, и кажется, что они такие же, какими были столетия назад. Все заняты, по-видимому, своим делом. Меня же мучит мысль, что вот-вот в ясном небе заревут неприятельские бомбардировщики, и от этого в душе какой-то неотвязный, прилипчивый страх.

Во Франции, например, птицы, реющие в поднебесье, будят в вас только поэтические ассоциации, — птицы, парящие над рекой, поющие, режущие воздух четким клином. В Испании же, завидев вдали ворону, черного дрозда, стаю галок, взлетевших над отдаленным полем или кружащих над вершинами деревьев, вы уже думаете: вот именно так, нежданно-негаданно, могут вынырнуть из пустоты налетевшие бог весть откуда вражеские бомбардировщики.

Мы проезжали разбомбленные города, местечки, деревни, и все они красноречиво говорили о пережитых ужасах. Мы видели разрушенные бомбами, обвалившиеся стены, груды щебня справа и слева от дороги, брошенные фабрики и мастерские. Мы побывали в местечке, значительная часть которого была сравнена с землей. Но больше всего поразила меня Герона — это порядочный городок, с обширной торговой площадью в центре, вокруг которой расположились лавки, кофейни, рестораны. Скамьи и камышовые стулья под деревьями свидетельствуют о том, что геронцы любили до войны посидеть здесь в свободные полуденные или вечерние часы. Теперь эту уютную площадь пересекает глубокий ров. Здесь построили бомбоубежище. Сюда, при первых гудках сирены, должно было устремиться все население города. Сирена за пять минут до налета предостерегает жителей об опасности. Сигнал передается по телефону из одного пункта в другой. Бомбежка может быть недолгой и очень продолжительной, в зависимости от объекта. Бомбежка Барселоны — вернее, целая серия бомбежек, следовавших одна за другой, — продолжалась три дня, причем налеты возобновлялись почти ежечасно. За это время было убито около 1500 человек. В городе уничтожено много зданий.

Бомбежки по-разному действуют на людей: на одних они наводят панику, других повергают в полнейшую апатию, в третьих рождают ярость и презрение к смерти. После каждого налета — десятки убитых и раненых; взлетают в воздух дома, мастерские, фабрики. Сколько бессмысленных разрушений и жертв!

Впрочем, ужасы войны не ограничиваются бомбежками. В стране уже властно заявляют о себе все муки бесприютности, голода и холода. Трудности и недостаток чувствуются во всем. Гражданская война тянется так долго, что иссякли чуть ли не все источники существования, питавшие население до войны. Ко времени моего приезда никаких продуктов уже не было, за исключением овощей. Ни мяса, ни сахара, ни молока, ни масла. Большинство населения нуждалось в теплой одежде.