Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

Мальчик с синими письменами на коже — живой «ковчег»?

Оба Ивана участвуют в восстаниях, — при этом один становится яростным проповедником большевизма, а другого прожигает луч гиперболоида. Иван Гусев «по-чешски» — Ян Гус. Так звали знаменитого чешского священника, сожженного на костре. Его проповеди подняли народ на восстание.

А.Грин, «Фанданго»: «Спросите цыган, и вам каждый из них скажет, как найти Бам-Грана…». Но «цыганщина» (по-французски — boheme, «богема») в сочетании с «французским» именем выдает простейший шифр: до 1918 года Богемией называлась Чехия. Над этой шарадой А.Грин поставил тайный знак: в самом начале рассказа его герой видит цыган в синих картузах. Затем Каур приходит в КУБУ и слышит, как старик ищет пропавшую карточку на сахар. Он перебирает их одну за другой, начиная с этой: «Розовая — банная карточка…». Про баню говорится и в Розовом Зале, — там, где Бам-Гран демонстрирует подарки, стоя у синего стола.

Спящая Маргарита встречает мастера в странном помещении — «не то оно отдельная кухня, не то баня». Перед балом она купается в реке, и автор уточняет, что «вода оказалась теплой, как в бане». Прибывшую на бал гостью снова искупали, а в зале она ощутила «банную духоту». Когда бал начался, «…хохот звенел под колоннами и гремел, как в бане». А что видит Иван, совершивший путешествие в древний Ершалаим? Голую гражданку в мыле! Но перед этим нам показывают «громадный ларь», над которым «висел велосипед без шин» — явный намек на уэллсовскую Машину Времени, напоминающую велосипед. («…Передо мной промелькнула неясная, похожая на призрак, фигура человека, сидевшего верхом на кружащейся массе из черного дерева и бронзы..»).

В булгаковских пьесах «Блаженство» и «Иван Васильевич» изобретатели «машины времени» живут в Банном переулке. Гриновский Каур слышит про банную карточку и совершает путешествие во времени. Последняя пьеса Маяковского называется «Баня». Никакой бани там нет и в помине, зато имеется машина времени. Героиня леоновской «Пирамиды» переносится в далекое будущее при помощи волшебной колонны с нарисованной дверью. В эту дверь она шагает с каменной приступочки синего цвета. Таким же образом Дуня возвращается домой: ярко-синий камень существует во всех временах и пространствах. Чтобы подтвердить нашу догадку, Леонов пишет о «поразительном, даже в сумерках ядовито-синем цвете ее плюшевой шубки».

Чехия, пиво, санаторий, баня…

«Пиво есть?» — спрашивает булгаковский Иван. Сразу после этого возникает таинственный профессор и отправляет поэта на две тысячи лет назад. Но Иван решил, что все это ему приснилось. Чтобы закрепить результат, «иностранный профессор» посещает своего ученика в больничной палате. В эпилоге его подопечный становится профессором. «Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает».

Предположим, что в булгаковском романе зашифрована инициация человека, послужившего прототипом Воланда. Говоря словами Будды Гаутамы, — «распознавание воспоминаний о прежних существованиях»… Вероятно, это действо происходило в клинике или в санатории: не случайно в разговоре с ночным гостем поэт «начал бормотать про какую-то поездку в санаторию». Легко догадаться и о специализации заведения: иностранец страдает ревматизмом, а его колено мажут дурно пахнущей мазью — темной и горячей. Бальнеологический санаторий?

Заметьте: роман начинается возле будочки «Пиво и воды» — на аллее, параллельной Малой Бронной, у Ермолаевского переулка. Булгаков исключительно точен в топографии московских улиц, — тем не менее в указанном месте никакой будочки не было. Для чего же она понадобилась? Не для того ли, чтобы Иван Бездомный мог потребовать пива, а Берлиоз — нарзану? Тема минеральной воды неявно продолжается и на скамейке: увидев «прозрачного гражданина престранного вида», Берлиоз думает об отдыхе в Кисловодске. А вот что делает Коровьев: материализовавшись окончательно, он рекомендуется бывшим регентом и выпрашивает «поправиться». Перед самым отлетом из Москвы регент произносит любопытную фразу: «Увы, не нам, не нам, а ему достанется эта ледяная кружка пива…».

«Не нам, не нам, а имени Твоему!» — так говорил евангельский Иисус. Чье же имя скрывает шарада, начинающаяся со слова «будочка»? На юге Чехии, неподалеку от Ческе Будейовице, есть крохотный городок Тржебон. В 80-е годы XIX века там был открыт бальнеологический санаторий «Бартинибад» («Бартина баня»). После распада Австро-Венгерской империи и образования Чехословакии санаторий стал называться по-чешски — «Бартини лазне». Это заведение существует и сегодня. Больных по-прежнему пользуют целебной мазью из местного торфа и горячей минеральной воды, а также знаменитым тржебонским пивом «Регент». Эта марка известна с 1379 года.