Сергей Чупринин: Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям

См. АКТУАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА; ВИЗУАЛЬНАЯ ПОЭЗИЯ; ИННОВАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ; МАРГИНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА; МОДЕРН, МОДЕРНИЗМ; ПОСТМОДЕРНИЗМ; САУНД-ПОЭЗИЯ; ЭКСПЕРИМЕНТЫ В ЛИТЕРАТУРЕ

от франц. aventure – приключение, похождение .

Терминологически нестрогое обозначение типа литературы, сюжеты которой, непременно отличаясь повышенной динамичностью и экспрессивностью, представляют собою череду занимательных происшествий, связанных, как правило, с раскрытием разного рода тайн и загадок.

Элементы авантюрности, прослеживаясь, – как показал Михаил Бахтин, – уже в древней мифологии и эпосе («Гильгамеш», «Песнь о Нибелунгах», «Старшая Эдда», а также «Одиссея» Гомера и «Энеида» Вергилия), проходят через всю историю европейской прозы: «рыцарский», «плутовской», «готический» романы, такие знаковые произведения, как «Приключения Телемака» Ф. Фенелона, «Путешествие Гулливера» Дж. Свифта, «Робинзон Крузо» и «Моль Флендерс» Д. Дефо, «История Тома Джонса, найденыша» Г. Филдинга и др. Тем не менее в самостоятельный раздел словесности приключенческая литература выделилась уже в эпоху романтизма, причем это выделение резко понизило ее статус. Так, если критики-современники (например, Виссарион Белинский) еще рассматривали романы, скажем, В. Скотта и Ф. Купера в общем литературном ряду, то позднейшая традиция закрепила за приключенческой литературой бытование либо в разряде книг для детей и юношества, либо в сфере массовой, сугубо досуговой словесности. Тем самым, начиная с середины XIX века, от истории литературы стала постепенно отслаиваться специфическая история приключенческой литературы, где есть свои признанные классики (А. Дюма-отец, Э. Сю, Э. По, Р. Л. Стивенсон, Ж. Верн, Т. М. Рид, Дж. Конрад, Ф. Брет Гарт, Дж. Лондон, А. К. Дойл), и свои внутривидовые подразделения (фантастика, детективы, историко-приключенческая и этнографическая проза, триллеры, шпионские романы, хорроры и т. п.), и свой набор опознавательных признаков. Среди этих признаков – насыщенность сюжета стремительно сменяющими друг друга событиями, выстраивание композиции по нормативам «школьного» литературоведения, то есть с непременными завязкой, кульминацией и развязкой, приоритет действия (action) по отношению к психологическому анализу, четкая поляризация сил добра и зла, увиденных в их открытом противостоянии, предложение читателю в качестве бонуса эксклюзивных сведений о какой-либо неизвестной ему сфере действительности и/или человеческой деятельности.

Такой, априорно выделяющий из общелитературного ряда, подход был перенят и русской традицией, которая, не создав конкурентоспособных на мировом уровне образцов авантюрной литературы, может в XIX веке похвастаться лишь «Иваном Выжигиным» Ф. Булгарина, «Петербургскими трущобами» В. Крестовского, морскими повестями и рассказами К. Станюковича, бульварными романами А. Амфитеатрова и Вас. Немировича-Данченко. Авантюрность сразу же была представлена у нас либо как синоним развлекательности, либо как средство беллетристической обработки и доставки населению адаптированных научных знаний (таковы, в частности, «Дерсу Узала» В. Арсеньева, «Плутония» и «Земля Санникова» В. Обручева). Поэтому даже в тех случаях, когда произведения отечественной приключенческой литературы безусловно возвышались над невысоким общим уровнем (книги А. Грина, «Гиперболоид инженера Гарина» А. Толстого, «Два капитана» В. Каверина, «Кортик» и «Бронзовая птица» А. Рыбакова, «Лезвие бритвы» И. Ефремова), инерция восприятия неумолимо сталкивала их в нишу подростковой и юношеской прозы, поближе к романам «Наследник из Калькутты» Р. Штильмарка, «Тайна двух океанов» А. Адамова, «Старая крепость» В. Беляева.

Особое положение приключенческой литературы подчеркивалось в советские годы тем, что ее произведения публиковались лишь некоторыми издательствами, размещаясь в составе специализированных книжных серий («Библиотека приключений и научной фантастики», «Военные приключения», «На суше и на море», «Подвиг», «Стрела» и т. п.), отмечались ведомственными премиями и почти никогда не становились объектом внимания профессиональной литературной критики. Не исключено, что именно эта полусомнительная репутация заставила издателей и авторов на долгие годы почти отказаться от употребления термина «приключенческая литература», предпочитая ему более частные и соответственно более четкие жанровые обозначения: от иронического детектива до хоррора. Среди тех немногих, кто в 1990-е годы хранил верность традициям авантюрной прозы в старинном значении этого слова, можно было назвать лишь Нину Соротокину, Ларису Шкатулу, Геннадия Прашкевича и Андрея Ветра. Но уже с начала 2000-х годов полк авторов авантюрных повествований стал все прирастать и прирастать – прежде всего за счет экспансионистской стратегии недавно появившихся на рынке издательств «Крылов» и «Мультиратура».