Генри Олди - Любой гасконец с детства академик

Андрей Валентинов:

Это издательство дало название…

Михаил Успенский:

«Война морей», продолжение книги «Рыцарь дорог». Шел-шел, в море уперся и поплыл ( смех в зале ). «Месть амазонки», «Грехи отцов» – смехотворное вообще название. Если кто помнит текст романа о солдате Швейке, то роман «Грехи отцов» был шифровальной книгой австрийского генштаба…

Из зала:

Наверное, имеется в виду?

Михаил Успенский:

Ой, вряд ли! «Ничего невозможного», «Врата галактики» – какие это врата по счету? «Дженнаг неуловимый». Ага, Ахманов – старый конь борозды не портит – «Ассирийские танки у врат Мемфиса». Это хорошо.

Из зала:

Ну, все-таки профессионал…

Михаил Успенский:

«Лукоморье. Каникулы боевого мага», «Скитания боевого мага», «Поцелуй зверя», «Притяжение страха», «Око смерти». И вот еще, самое забавное: «Держава под зверем», продолжение книги «Зверь над державой». ( смех в зале )

Антон Свириденко:

Людям поколения Михаила, может быть, что-то говорит такое название «И по-прежнему лучами серебрит простор Луна». Есть хоть одно название такого класса в списке?

Из зала:

Не видать.

Ольга Чигиринская:

А откуда оно там возьмется?

Станислав Бескаравайный:

Маленький камешек в огород тех, кто не любит писать эскизы, не любит тренироваться, и прочее. Зачастую чем это оправдывается? Большая часть начинает писать (это не исключает талантливости) из-за больного самолюбия или желания заработать денег. Первая категория частенько скатывается в графоманство, вторая пытается ваять то, что «пипл хавает». У графоманов возникает соблазн спутать гордость с гордыней. Найти, что они чем-то кого-то лучше, и тренироваться им необязательно. Те же, кто старается побыстрее заработать денег, боятся упустить время. Информационные процессы бегут все быстрее… И человек забывает, что еще лет 300–400 назад молодые люди его же возраста сожалели: «Вот Македонский в мои годы уже полмира завоевал, а я еще ничего не успел!» Нужно себя знать. Где больное самолюбие, где заработать денег, где нужно остановиться и потренироваться, чтобы качество было получше.

Насчет примера со стихотворением Пушкина и изменений формы у меня возникла ассоциация. Форма изменилась, содержание тоже – это как хороший часовой механизм в тисках.

Вадим Кирпичев:

( иронически ) Я буду краток. Фантасту литературное мастерство ни к чему. Мы все это отлично знаем. Требуется сумма приемов и выход на массового, желательно подросткового читателя. Все! Мастера фантастики не нужны. Тут и спорить не о чем. Это все понимают. Отсюда вопрос. Что делать мастерам? Где та единственная премия – а премия должна быть одна – которая награждала бы мастерство? И будет ли она у нас? Кто за это возьмется?

Андрей Валентинов:

«Странник» так основывали – первоначально.

Сергей Байтеряков и Наталья Егорова (дуэтом):

Слушал я выступающих, и душа моя страданиями уязвлена стала, ибо весь разговор идет об одной стороне процесса, коллеги! О том, нужно учиться или не нужно учиться. У нас есть еще вторая сторона процесса: а кто, собственно, учит? И умеем ли мы вообще учить? Нет, это не к вопросу о присутствующих здесь глубокоуважаемых мэтрах, которые умеют учить, к сожалению (аплодисменты) . Это я как подопытный кролик говорю. Это скорее о нас всех, по одной простой причине. Посмотрите, что в недавнем прошлом мы сделали из литературного обучения. Первое: литературные мастер-классы с награждением участников. Это об обучении, или это о том, чтобы добежать быстрее и получить большую плюшку? Раз! Второе: литературные конкурсы, которые являются суррогатной формой обучения – потому что люди получают обратную связь, пусть даже «многабукафф, ниасилил». Однако, это нельзя назвать адекватной средой профессионального общения, а только лишь суррогатной средой, и, плюс ко всему, конкурсы, бывает, вырождаются либо в шоу, либо… скорее, в драку. Ну да – в драку, в тусовку, во все эти формы. Что мы еще видим по части литературного обучения – это шоу, которое устраивает мэтр перед децимэтрами, миллимэтрами и наномэтрами. Логично? Я что-то еще забыл из таких глобальных процессов, которые у нас были? Из глобальных проблем? Тем не менее, это все мы знаем, это все у нас есть, и это все к литературной учебе имеет очень мало отношения, если честно. И исключения в основном подтверждают правило.