Борис Парамонов: Борис Парамонов на радио «Свобода»-2009

Мир продолжает обсуждать историю американки Нади Салеман, которая с помощью искусственного оплодотворения родила восьмерых близнецов. У нее уже было шестеро детей.

Начать можно издалека: от темы литературных жанров и их эволюции. На пороге двадцатого века научно-фантастическая литература обрела своего классика — Герберта Уэллса. И до него такое было, но Жюль Верн, помимо того, что как писатель несравним с Уэллсом: намного ниже, — помимо этого он брал тему излишне оптимистически, он не видел проблем, возникающих вместе с техническим прогрессом, рисовал картины слишком оптимистические. Уэллс проблему уже видел. Его романы в этом жанре построены на той сюжетной завязке, что изобретение попадает в руки профана и обретает самые неожиданные и крайне нежелательные последствия. Самый известный роман с таким сюжетом — «Пища богов». Изобретено средство, намного увеличивающее не только чисто физические, но и умственные потенции человека, появляется возможность создать новый антропологический род мудрых гигантов. Но вместе с тем, от непредвиденной оплошности, появляются гигантские куры, способные заклевать человека, и прочая устрашающая тварь.

В русской литературе есть знаменитое сочинение, построенное по модели «Пищи богов», — повесть Михаила Булгакова «Роковые яйца». Об антисоветской направленности этой вещи говорить сейчас ни к чему — она остается актуальной и вне большевиков. Это всё та же тема опасности неуправляемого технического прогресса.

Процедура, которой подвергли Надю Салеман и дальнейшая инкубация ее потомства, уже влетели в копеечку — 3100000 долларов.

Сейчас в Америке случилась история, с высокой иронией укладывающаяся в рамки этого сюжета. Некая Надя Салеман, имеющая шестерых детей, полученных в результате искусственной фертилизации, захотела дальнейшего увеличения своего потомства. Тот же доктор произвел соответствующую процедуру, и она родила еще восьмерых.

Шуму, естественно, эта история делает много. Прежде всего выяснилось, что Надя Салеман психически нестабильна, и она подвергла себя вторичной беременности, поскольку, по ее словам, доктор уверил ее, что дети благотворно влияют на психику. Сейчас этот доктор, имя которого не называется, подвергается слушаниям в комиссии медицинской этики. Задается резонный вопрос: неужели ей мало имеющихся шестерых? К тому же материальное положение многодетной матери не таково, чтобы содержать такое потомство. Надя незамужем и не имеет собственного дома — живет у своего разведенного отца. Процедура, которой ее подвергли и дальнейшая инкубация ее нового потомства, уже влетели в копеечку — три миллиона сто тысяч долларов. Деньги, естественно, — налогоплательщиков. Сама она не работает и живет на пособие по нетрудоспрособности — как последствия травмы, полученной ею во время бунта в психиатрическом отделении, в котором она одно время работала.

Неудивительно, что практичные американцы первым делом озаботились финансовой стороной вопроса. Но есть у него и другие стороны. И едва ли не главная — произвол в употреблении новых научных методов. Тут есть интересная подробность. Известно, что подобного рода фертилизация не дает результата, если вводят только один эмбрион, нужно не менее двух. Надин медицинский доброхот ввел первый раз шесть, а вторично аж восемь.

Когда-то Василий Розанов, задавшись вопросом, почему в России все аптекари немцы, ответил на него так: такое тонкое дело нельзя поручить русским, потому что где немец капнет, там русский плеснет. Анонимный американский врач тоже плеснул — может быть, и от широты души. Но дело ведь не в русских и американцах, а в том, что наука действительно вещь обоюдоострая, и как ею управлять, чтоб не навредить (первое требование именно в медицине, завет чуть ли не Гиппократа), до сих пор неясно.

Серьезная печать сейчас куда больше пишет не о Наде Салеман, а об Абдул Кадир Хане, изобретателе пакистанской атомной бомбы, освобожденном от домашего ареста, которому он был подвергнут по подозрению в продаже атомных секретов Северной Корее, Ирану и Ливии. Но если немного напрячь воображение, то и картина цепной реакции человеческого размножения предстанет отнюдь не воодушевляющей. Нельзя из детей человеческих делать то, что в отношении животного мира называется словом помёт.

Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/1491178.html

Эндрю Уайету [Andrew Wyeth] был 91 год, и всю свою жизнь он прожил в своем родном городке Чадс Форд, штат Пенсильвания. В живописи он был тем, что называется реалист. Некоторые его картины чрезвычайно популярны, и главная из них — «Мир Кристины»: девушка лежит на траве и глядит вдаль, на горизонт; на дальнем плане дом с амбаром и над всем простирается огромное небо. Приглядевшись, зритель видит, что поза у девушки странная, какой-то неестественный излом тела; и, наконец, понимает, что она калека, и она не лежит на траве, а ползет по ней. Эту картину Уайета знают все, неоднократно она воспроизводилась и в Советском Союзе в тогдашних художественных изданиях. Это понятно: в СССР художественным каноном был реализм, а Уайет, вне всякого сомнения, реалистический художник.