Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

Миттеран вышел навстречу. Поводил по своим «владениям», с явным удовольствием рассказывая, откуда у него такой семейный хутор, основанный аж в 1793 году и купленный им у крестьянина 28 лет назад...

Миттеран… предупредил, что утром Горбачева с Раисой разбудят петухи. (Я потом заходил в комнатушку, которую им отвели на ночлег, – очень напоминало мне закуток в деревенских избах, где в детстве «на даче» проводил я свои летние каникулы)».

(Не могу себе представить, чтобы наши сегодняшние правители согласились бы ночевать в таком закутке. Как! Такое унижение для вождей великой державы! Хотя и державы-то никакой уже давно нет. Ни великой, ни какой. При Горбачеве-то, считай, держава еще была, хотя и доживала последние дни, а вот, вишь, не стал он гонор проявлять, полез с женой в предоставленный ему французским президентом закуток, не погнушался. – О.М.)

Вот такая вот президентская «резиденция». Забавно сравнить ее с бесчисленными загородными королевскими дворцами, в которых сегодня проживают наши начальники, даже и не самого высокого ранга.

Во время беседы Миттеран попросил Горбачева рассказать, что происходит у него «дома». Среди прочего, Горбачев опять, в который уже раз, стал жаловаться на Ельцина и на его «команду»:

« – У него очень сложное окружение. Ему подкидывают (любимый глагол Горбачева. – О.М.) и то, и другое, затрудняют выбор. Преобладают те возле него, кто считает, что Россия должна сбросить с себя бремя бывших союзных республик… Да, Ельцин выступает за решительность в проведении реформ, и в основном это идет в русле того, что я предлагаю. Но нельзя действовать, невзирая на другие республики: это не политика. Нельзя провоцировать отторжение. 75 миллионов живут у нас за пределами своих республик. Разделение труда такое, что все зависят друг от друга».

Горбачев прямо спросил Миттерана:

« – Заинтересован ли Запад, окружающий мир в том, чтобы Союз остался? Реформированный, демократический, динамичный, экономически здоровый, то есть совсем новый, но – Союз».

Интересны аргументы Миттерана в пользу того, чтобы Союз сохранился:

«– Я рассуждаю совершенно холодно: в интересах Франции, чтобы на востоке Европы существовала целостная сила. Если будет распад, если вернемся к тому, что было у вас до Петра Великого, – это историческая катастрофа и это противоречит интересам Франции. Вековая история учит нас тому, что для Франции необходим союзник, чтобы можно было обеспечивать европейский баланс. Любой распад целостности на Востоке несет нестабильность. Вот почему мы не хотим и не будем поощрять сепаратистские амбиции».

« – И еще, – продолжал Миттеран. – Мы большие друзья сегодняшних немцев, но очень опасно, если на севере от Германии и на востоке от Германии было бы мягкое подбрюшье. Потому что всегда у немцев будет соблазн проникнуть на этих направлениях.

– И не потребуется применения военной силы. Это будет экономическая империя со всеми вытекающими последствиями, – добавил М. С.

– Что мы можем получить?.. Вокруг Германии ряд небольших государств, а дальше – вакуум. Это опасно. Я из тех, кто желает иметь в вашем лице сильного партнера – новый Союз. Если дело пойдет так, то мои отдаленные преемники должны будут установить прочные отношения с Россией, ибо это – самое мощное, что останется от старого Союза. Но до этого мы все можем оказаться в стадии анархии. Я за то, чтобы за два-три года ваша страна восстановилась на федеративно-демократической основе. Это наилучший выход для всей остальной Европы… Я в данном случае исхожу из констатации исторической логики в развитии нашего континента».

Рассуждения Миттерана, конечно, интересны, но абсолютно ясно: их излагает человек, совершенно не представлявший, какова реальная ситуация в Советском Союзе. Какие там два – три года для восстановления «вашей» страны «на федеративно-демократической основе»! У Горбачева не оставалось и двух месяцев.

Итак, «зловредное» окружение Ельцина мало-помалу настраивало его на то, что предстоящие тяжелые экономические реформы окажутся для России несколько легче, если она будет проводить их самостоятельно, не оглядываясь на другие республики (эта мысль, как мы видели, прозвучала и в обращении российского президента).

Вот что, однако, любопытно: первоначально все-таки работа над программой реформ велась, когда вопрос о разделении Союза на части еще не стоял в практической плоскости, и это была совершенно иная ситуация, нежели когда почти все республики разбежались в разные стороны; когда же эксперты переключились с программы, условно говоря, «российские реформы в составе Союза» на программу «российские реформы вне Союза»?