Моника Варненска - Бамбук шумит ночью

Еще одна река. Переходим ее вброд — моста нет. Вот где пригодилась единственная пара резиновых сапог! Я надеваю их, а Богдан шлепает по воде босиком. Выбравшись на берег, он тщательно осматривает ноги: не прицепились ли зловредные пиявки.

Перед нами каменистый склон горы. Кхам Фой шагает впереди. Тропинка все круче и круче уходит вверх. Ступеньки из кусков дерева и камня напоминают лестницу на колокольню. Наконец выходим на широкую площадку между скалами. Видим шалаши и убогие хижины. Тянутся трубы «водопровода» из выдолбленных стволов бамбука. Несколько женщин, много детей. Похрюкивая и повизгивая, вертятся под ногами юркие поросята. Высокие и пышные вереницы бамбуков образуют естественную аллею.

Только теперь, когда нам разрешили отдохнуть, мы чувствуем, как тяжела и изнурительна была дорога сюда. Пот струйками течет по лицу, сердце молотом бьет в груди… Нам приносят полный чайник кипятка. Обжигая губы, мы жадно выпиваем несколько чашек горячей жидкости, отлично утоляющей жажду.

— Можете идти дальше или устали? — спрашивает Си Мон, хотя и сам выдохся за эти часы.

Утвердительно киваем головами. Но Кхам Фой не верит и велит нам отдохнуть еще несколько минут. Предупреждает, что мы не прошли еще и половины пути. Нас ждут еще сто с лишним таких же крутых ступенек. Выдержим ли мы? Вопрос явно риторический. Через пятнадцать минут мы двигаемся вперед, шагая медленно и расчетливо, останавливаясь на две-три минуты после каждого десятка ступенек — только чтобы перевести дух. Лучше не оглядываться назад и не смотреть в сторону: там открывается зияющая пропасть.

Но вот восхождение закончено, и мы у цели. Шалаш как бы втиснутый в скалу. Нам приготовлены постели. То и дело слышим жалобный писк — это напоминают о себе перескакивающие со скалы на скалу обезьяны. Быстро опускается вечер.

— Это еще хорошо, что мы шли днем… — ворчит Богдан, накрывшийся противомоскитной сеткой зеленого цвета, но на сей раз без узора, отгоняющего злых духов.

Всю ночь льет как из ведра. Крыша нашего шалаша протекает. Дрожа от холода, вылезаем из-под мокрых одеял. Горячий кофе помогает прийти в себя. И вскоре мы забываем о трудностях вчерашней дороги, об усталости и непогоде — ждем, что покажет нам Унг Хеуан, кадровый работник Нео Лао Хаксат, который приветствует гостей из страны Полой от имени дирекции фабрики…

«Дирекция фабрики»?! Здесь, в скалах, в лесных дебрях, среди горных ущелий и каменного хаоса?!

Унг Хеуан — молодой, энергичный, одетый в кожаную куртку и резиновые сапоги — радостно улыбается, заметив наше удивление. Да, мы снова увидим нечто невероятное… Приближаемся к гроту, откуда доносится мерный стук: там работают прядильные и ткацкие машины.

— Вы прибыли к нам из далекой страны, которая значительно богаче нас и хорошо индустриализована, — говорит Унг Хеуан. — Конечно, наша фабричка выглядит очень скромной по сравнению с вашими текстильными предприятиями. Но она служит народу, его нуждам.

Фабрика возникла в 1964 году. В это время уже усилились воздушные налеты на освобожденные зоны.

— Мы работали на одном месте почти восемь месяцев, пока нас не выследили «хыа бинь Америка», — говорит Унг Хеуан. — Во время бомбежки было уничтожено несколько машин. Уцелевшее оборудование мы перевезли в другое место, но там нас обнаружили еще быстрее — всего через три недели. И снова американские пираты хотели уничтожить фабрику и нас самих. Теперь мы ушли в грот, куда бомбы не попадают…

Да, от бомб машины защищены, это правда. И люди, работающие здесь, — тоже. Но американские самолеты постоянно гоняются за каждым, кто носит сырье на такие вот фабрички, и выслеживают транспортные колонны, снабжающие рабочих продовольствием.

Я вспоминаю наше вчерашнее восхождение, и мне просто не верится, что тяжелые части демонтированных машин можно было перенести сюда по крутым, узким и опасным горным тропкам. Грот, в котором размещена фабрика, сначала был не таким обширным, как сейчас: рабочие сами расширили его. Сперва они пользовались кирками и кайлами, затем эту изнурительную работу им облегчил динамит, который доставлялся по распоряжению властей Нео Лао Хаксат. Днем рабочие расширяли грот, а по ночам перевозили сюда машины и сырье.

На фабрике занято около ста человек, преимущественно женщин. Вьетнамские инструкторы обучают своих лаосских товарищей. В коллективе преобладает молодежь: средний возраст рабочего или работницы не превышает 20 лет.