Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)

Нет ответа, нет дискуссии, хотя это вопросы всего лишь церковной жизни. А есть еще вопросы самой веры – и на них ответа тем более нет. А когда ответов нет, остается идти либо в атеисты, либо в реформаторы.

Допустим, для меня реформаторство диомидцев – очевидное мракобесие: я знаю, что они будут бороться с интернетом, голыми коленками, с поездками за границу, с жизнью вообще. Но либеральный путь внутри РПЦ вычищен, как в абортарии. Мейнстрим в РПЦ сегодня такой: «есть вещи, которые более важны, чем уничтожение того или иного количества людей или даже жизни всего человечества. Это святыни и вера». И это не Геббельс сказал, а протоиерей Чаплин.

А когда либерального фланга нет, а центр таков, каков есть – остается и правда в пещеры.

2008

На НТВ снят с эфира выпуск программы Андрея Лошака «Профессия – репортер». Но в интернете ее легко отыскать, поэтому каждый желающий может его отсмотреть.

Не желающий смотреть (но имеющий глаза) легко может программу представить, поскольку и без Лошака видит ее каждый день. Сюжет «Теперь здесь офис» – о том, что в обеих столицах уютный, соразмерный масштабу человека центр, со скверами и историей, уничтожается. Взамен строятся офисные комплексы и монбланы «элитного жилья». Права прежних жителей (включая право собственности), стоят не больше расходов на их запугивание и выселение. Закон есть дышло. И даже если фасады остались прежними, то это фальшак, железобетон – ну, как если бы Рембрандта переписал на радость элитному инвестору модный среди нуворишей художник Славинский.

В Москве при Лужкове Рембрандт уже уничтожен. Я недавно с крыши Ritz-Carlton на Тверской показывал знакомым: вон Иверская часовня – это не 17 век, а новодел, и Манеж новодел, да и Китай-город – полуфальшак, с его недавно достроенными фальшь-стенами. Москва перестала быть историческим городом, смотреть в ней нечего, она как Лас-Вегас, куда едут либо делать либо тратить бабки, а не любоваться пластиковыми сфинксами у казино Luxor.

В Петербурге при Матвиенко процесс только начинается, но движется споро. Пройдитесь по Невскому или посмотрите на любой объект корпорации «Возрождение Санкт-Петербурга» (в подрядчиках у «Возрождения», Лошак это упоминает – корпорация «Терминатор»: по части названий ребятам цинизма не занимать).

Я на телевидении свой срок оттрубил и прекрасно знаю, что за всхлипы «история гибнет!» с эфира не снимают: лоху порой нужно говорить с экрана, что он герой. Но вот за политику и снимают, и увольняют. Потому что российская политика – это экономические интересы конкретных людей, и никакой другой политики, кроме конкретных бабок, в России нет. А Лошак поминал конкретных людей – например, московские компании «Баркли» и RGI, их глав Казинца и Кузинца. Бог знает, как их интересы пересеклись с интересами конкретных пацанов на НТВ или смотрящих за НТВ.

Так что зря Лошак в это дело влез. Хотя, может, он понимал, что если не влезет, то скоро и сам услышит: «Слышь ты, лошара недоделанный, быстро вали отседова, мы ща признаем твой дом аварийным».

2008

Спустя 17 лет ясно, что идеалы людей, шедших в августе 1991 на баррикады против ГКЧП – свобода, равенство, братство – воплотились с точностью до наоборот. По счастью, это не единственный вывод, который можно сделать.

Ночь с 19 на 20 августа 1991 года я провел с нынешней женой главы Госнаркоконтроля РФ, генерала ФСБ Черкесова Наташей. Тогда ее знали как Чаплину, и была она редактором демократического «Час пик», и нас было четверо – еще и моя жена, а также глава ленинградского корпункта «Известий» Ежелев. Мы договаривались, как будем поддерживать связь (я был собкором «Огонька»), когда наши издания КГЧП прикроет.

Это было время непредставимой сегодня искренности и такой же любви к свободе. В стране практически не было потребительских товаров, еды и денег (8 марта 91-го года Юра Шутов – тот самый, который станет помощником Собчака, а позже будет приговорен к пожизненному за убийства – подарил моей жене двух тощих куриц: царский подарок!) Но люди искренне полагали, что в тюрьме жить нельзя, и что свобода превыше всего. Свобода казалась более материальной вещью, чем танки. После того самого ночного совещания с Ежелевым и Чаплиной мы с женой сели в «девятку» и поехали в Осиновую Рощу, потому что нам сказали, что по Выборгскому шоссе в город входят танки, и мы поехали если не перекрыть им путь, то сосчитать количество. Мы надеялись помочь тем, кто возводил баррикады перед Мариинским дворцом и перед телецентром. Я до сих пор с ужасом думаю о том, что было бы с нами, когда бы танки действительно вошли.