Альберт Беляев - Вся чернильная рать...

Как говорится, туда всему этому и дорога!

Не надо только при этом превращать Савла в Павла, выдавать отходы писательского ремесла за художественные достижения, бездарность — за литературный талант, беспомощность — за мастерство, аморализм — за нравственность, а пустую и ничтожную затею, не нужную никому, кроме горстки зарубежных политиканов, — за что-то серьезное.

Не надо варить пропагандистский суп из замызганного топора и представлять заурядную политическую провокацию заботой о «расширении творческих возможностей советской литературы» («Московский литератор», 1979, 9 февраля).

Отвечая пяти американским писателям, Ф. Кузнецов писал в «Литературной газете»: «Несостоятельным… в художественном отношении сочинениям, которых так много в «Метрополе», у нас, как, надеюсь, и в любой другой стране, и в самом деле трудно найти издателя, что говорит не об отсутствии «свободы слова», а о наличии художественного вкуса у наших редакторов и издателей. И это не беда, а благо! Отсутствие такого вкуса и требовательности, снижение этических и эстетических критериев ведут к разрушению литературы как художественной ценности, к полной моральной и эстетической вседозволенности и бездуховности… Серьезная большая литература несовместима с политиканством и скандалом, а уж тем более с обслуживанием враждебных пропагандистских спецслужб» («Литературная газета», 1979, 19 сентября, с. 9).

Обсуждение в Московской писательской организации пресловутого «альманаха» показало высокую идейно-политическую зрелость советских литераторов, их требовательную заботу о судьбе отечественной литературы. При всем различии творческих манер, стилей и пристрастий они были едины в основном, в главном.

Недоброе чувство к нашей стране, к ее народу и культуре движет советологами. Они плодят ложь в невиданных размерах. По любому поводу, по любому вопросу.

Вот, например, Э. Браун решился сделать «критический анализ» IV съезда советских писателей в своей книге «Русская литература со времен революции» (издание 2-е, 1973 г.). В главе под названием «Русская литература в 60-е годы» автор использует ссылку на съезд для обоснования своих спекулятивных размышлений об отношении советских писателей к своему профессиональному творческому союзу.

Как известно, IV съезд, состоявшийся в канун 50-летия Октябрьской социалистической революции в России, с особой убедительностью продемонстрировал всему миру верность советских писателей делу ленинизма, их нерушимую сплоченность вокруг Коммунистической партии, их неразрывную связь с народом, строящим коммунизм. Съезд оказал большое консолидирующее воздействие на все отряды советской художественной интеллигенции. Но именно этим съезд и не устраивает Э. Брауна.

Стремясь во что бы то ни стало перечеркнуть значение съезда, он выдвинул гипотезу о некоем «…бойкоте съезда значительным числом писателей» [12] Brown E. Russian Literature since the Revolution. N. Y., 1973. p. 297. . Этот потрясающий вывод сделан на основании «скрупулезного» подсчета присутствовавших и отсутствовавших на IV съезде делегатов. И вот какие любопытные политические «открытия» сделал Э. Браун из своих арифметических упражнений. «Согласно отчету, — пишет советолог, — опубликованному 26 мая 1967 года в «Правде», на IV съезд было избрано 525 делегатов, а присутствовало 473. Это означало только одно: по той или иной причине 52 делегата не сочли для себя возможным присутствовать на съезде…» [13] Brown E. Russian Literature since the Revolution, N. Y., 1973, p. 297. .

Советолог подсчитывает дальше: 52 делегата — это, мол, десять процентов всех избранных. Отсюда он делает уже слышанный нами ранее вывод о «бойкоте съезда значительным числом писателей».

Что ж, обратимся к первоисточнику и почитаем доклад мандатной комиссии съезда. Вот что говорилось в докладе:

«Писательскими съездами союзных республик было избрано 525 делегатов на IV съезд писателей СССР.

Комиссия с прискорбием извещает о том, что двенадцать делегатов ушли от нас навсегда до начала работы съезда. Смерть не тронет их произведений, вошедших в сокровищницу нашей советской литературы.

Сорок делегатов не смогли прибыть на съезд по уважительным причинам» [14] Четвертый съезд писателей СССР. Стенографический отчет. М., 1968, с. 85. .

Таковы факты. Выходит, что под пером Эдварда Брауна даже безвременно умершие делегаты IV съезда писателей СССР превратились в тех, кто, по его словам, «не счел для себя возможным» присутствовать на писательском форуме, кто «бойкотировал» съезд.