М Позднев - Театр Плавта, Традиции и своеобразие

По окончании своей деловой карьеры Плавт, вынужденный как-то бороться с нуждой, поступил на службу к мельнику и проработал у него какое-то время, достаточное, чтобы снова поправить денежные дела. До сих пор не опровергнуто мнение о том, что эта биографическая подробность вычитана грамматиками из текста плавтовских комедий и таким образом не является вполне достоверной. Мы предоставляем читателю возможность найти подтверждение или опровержение данной позиции. Очевидно одно: к тому времени, когда неудавшийся купец полностью посвятил себя театру в смешанном качестве драматурга, антрепренера и актера, он сумел как-то раздобыть средства, необходимые для постановки спектаклей. Далее последовал быстрый и ошеломляющий успех, в котором немаловажную роль сыграло то, что Плавт обслуживал своим остроумием новый государственный институт - священный праздник, учреждавшийся регулярно, а иногда - экстренно, в связи с неблагоприятными знамениями, для того чтобы умилостивить божество, долженствующее отразить от народа и войска какую-нибудь напасть. Так, о комедии "Псевдол" дидаскалии Амброзианской рукописи сообщают, что она была поставлена в 194 году на празднике, устроенном в честь экзотической богини малоазийского происхождения Великой Матери. В войске свирепствовала чума и могучая Мать богов призывалась остановить болезнь. Заодно представлялась прекрасная возможность поразвлечься, и тут как раз комедиограф вступал в свои права. В точности неизвестно, должен ли был Плавт, как это имело место у греков, соревноваться с другими поэтами - в прологах нередки просьбы о беспристрастности. Плату он, как и другие, получал от начальника игр по уговору, и эти гонорары, позволившие Плавту закончить свои дни безбедным человеком, указывают на то, что в римских сценических играх значение забавы всегда превалировало над служением божеству и что латинские комические поэты в отличие от греческих сводились на положение ремесленников и шутов.

В настоящем кратком разборе мы не имеем возможности подробно остановиться на всех особенностях плавтовской драматургии, но о языке Плавта и его стихе все же необходимо сказать несколько слов. Необычайно богатая и, увы, нелегко поддающаяся художественному переводу архаическая латынь Плавта являет собой настолько точный слепок языка той эпохи во всех его как жаргонных, так и литературных слоях, что мы не удивляемся, когда оратор Лициний Красе находит в речах своей тещи Лелии "плавтовское звучание". При этом Плавт обнаруживает исключительное мастерство звуковой и словесной игры. Раб Сагастрион в комедии "Перс" на вопрос, как его зовут, отвечает: Vaniloquidorus (Пустобрехоподатель), Virginisvendonides (Девочкоторговец), Nugiepiloquides (Чепухоречивовещатель), Argentumexterebronides (Денежковысверливатель), Tedigniloquides (Поделомругатель), Nummosexpalonides (Льстивомонетчик), Quodsemelaripides (Койкогдастибритель), Numquampostreddonides (Никогдазатемневозвращатель) и Numquameripides (Нипочемнеотдаватель)! Прелесть этих "имен", которые мы отважились переложить на русский, состоит еще и в том, что с латинскими существительными и глаголами в них смешаны те греческие словечки, которые были на слуху у каждого римлянина (ср. англ. money, ставшее в нашем языке жаргонным). Знаменитый немецкий филолог XIX в. Фридрих Ричль, который "открыл новую эпоху в изучении Плавта привлечением сравнительных материалов языка латинских архаических надписей" (Я. М. Боровский), подтвердил общее мнение античных ценителей о том, что главным достоинством нашего поэта является язык его комедий.

Не менее интересны метрические особенности плавтовских пьес, о которых дает представление перевод А. Артюшкова, выполненный размером подлинника. Стихи Плавта, ритмическое многообразие которых при всей своей архаичности не создает впечатления неуклюжести, сложнее воспринимаются тогда, когда в них вводится музыкальный элемент. В отличие от своих латинских современников Плавт не боялся вводить большое количество длинных сольных партий, исполнявшихся под аккомпанемент флейты, что свидетельствует о его музыкальной одаренности. Другой известный латинист - Фридрих Лео - доказал близость плавтовских кантиков к греческим музыкальным пьесам того времени, восходящим к еврипидовскому театру. Однако сличение начала комедии "Вакхиды" с недавно найденным отрывком комедии Менандра "Двойной обман" показывает, насколько иным становилось идейное содержание пьесы в результате лирических вариаций Плавта.