Боб Блэк - Анархизм и другие препятствия для анархии

Текст одновременно и слишком марксистский, и совершенно лишен всякого понимания того, насколько он с марксизмом несовместим. Слишком марксистский потому, что поддерживает иллюзию человека как производителя по сути, а в качестве структурной основы нового свободного общества предлагает «демократически» планируемую экономику на основе советов. Кроме того, влюбленность в марксизм приводит к попытке совместить коммунистический эгоизм и марксистские Писания, попытке скорее изощренной, чем убедительной, — хотя, возможно, она и вправду показывает, что Маркс был куда радикальнее, чем осознавал сам. Жаль, что «Для себя» не попытались омаркситьШтирнера так же, как они штирнеризуют Маркса; возможно, нам тогда легче было бы понять, на каком уровне допустима попытка привести к гармонии двух великих революционеров-аморалистов.

Эгоизм в его узком смысле — не тактика, а тавтология. Подростки всех возрастов, триумфально возвещающие, что «все думают только о себе», полагают, что открыли подлинное устройство мира, но на самом деле просто показывают, что не знают, о чем говорят. Практикующий эгоизм требует большего; он должен сообщать эгоисту что-то полезное о нем самом и о других, что-то, что изменит его жизнь (а заодно и их жизнь). Мои желания, потребности, причуды, капризы (называй, как хочешь) расширяют мое эго, мое деятельное и целенаправленное «я» — туда, где меня ждут другие «я». Иметь с ними дело, как учат экономисты, только «на расстоянии вытянутой руки» — это недостаточно близко для многого из того, что я имею в виду. В любом случае, никаких «призраков», никакой идеологии на моем пути быть не должно. Или ты строишь планы, или планы строят тебя.

«Ситуационисты, чьими судьями вы себя воображаете, когда-нибудь будут судить вас. Мы ждем вас за поворотом». На этой неопределенно-угрожающей ноте Морис Вайкет, представитель Ситуационистского Интернационала, завершил свою проповедь в лондонском Институте современного искусства. Дело было в 1961 году. Кто-то в аудитории, удивленный (а может, мент?), спросил, что такое, собственно, этот ситуационизм. Ги Дебор встал, сказал по-французски: «Мы здесь не для того, чтобы отвечать на сучьи вопросы», и ситуационисты покинули зал. В опубликованной через несколько лет рекламной брошюре ИСИ событие описано как «конференция, где председательствующий был глух, главный докладчик не говорил по-английски, а участники встречи впоследствии отрицали, что она вообще была». (На самом деле, они отрицали только то, что была ее тема: с точки зрения ситуационистов, «ситуационизм» — это бессмысленный термин, введенный антиситуационистами.) Как мы увидим, по прошествии времени ИСИ отомстил.

Ситуационистский Интернационал (1957–1972) — это международное, хотя и действовавшее в Париже образование, которое воскресило традицию авангарда-с большим умом и крайней непримиримостью. Сейчас СИ лучше всего известен своей левой политикой, но создали его художники, объединив две крохотные организации — Леттристский Интернационал (с участием кинорежиссера Ги Дебора и его жены Мишель Бернстин, художницы, делающей коллажи) и Международное движение за имажинистский баухаус (включающее художников АсгераЙорна и Джузеппе Пино-Галлицио). МДИБ, выступившее против функционализма под лозунгом форма подчинена удовольствию, собрало художников распавшейся группы КОБРА. Один из них, живописец-урбанист Констант, вскоре обучил членов СИ унитарному урбанизму, «теории параллельного использования искусств и технологии для создания цельной среды, динамически связанной с экспериментами в области поведения».

Хотя внешне СИ всегда был монолитен, он пережил несколько расколов, а из 70 человек, которые в то или иное время считались его членами, 45 были «исключены». Фундаментальное противоречие более или менее отвечало изначальному разделению на Леттристский Интернационал и МДИБ-КОБРА — противоречие между эстетами и политтеоретиками. Первые были в основном немцы: Йорн, Констант, группа «Spur» — с важным исключением в лице Пино-Галлицио. Вторые — франко-итальянцы, а руководил ими Ги Дебор.

Эстеты, верные программе унитарного урбанизма, призывали к демократизированному искусству, к воссоединению и обобщению высокой культуры и культуры масс и к эстетическому взрыву, который преобразует город в нечто, радующее взгляд. По этой причине они интересовались городским планированием и архитектурой, хотя, кажется, ни в той, ни в Другой области ничего заметного не совершили. Политики — по формулировке Рауля Ванейгема, первого не-художника, занявшего в СИ важное место — требовали «реализации и подавления искусства», революции обыденной жизни.