Александр Силаев - Глянцевая азбука

Потому выбирать всегда надо свободу решения. Где можно выйти за рамки. Например, между червяком вареным и соленым выбрать шашлык из свинины.

Избитое слово. Слишком часто его возюкали по поводу и без повода, и оно порядком поднадоело. Как говорил один персонаж: «гуманизм — это то, чем мальчики в юности занимаются». Ну а если серьезно, за избитым словом стоит как минимум две концепции. Противоположные.

Первая такая: человек — это звучит гордо, поэтому все, что выросло из детеныша человеческой самки, заведомо звучит гордо. Что бы там не выросло, оно достойно всяческих прав и сердечного к себе отношения. Человек, не зверушка. Назовем воззрение демократическим. Вторая концепция: человек — это звучит гордо, поэтому все, что родилось от детеныша человеческой самки, но при этом звучит не гордо, вообще не человек. Относиться к этому не человеку надо по справедливости. Не хуже, например, чем к собаке. Как известно, хороший хозяин не выгонит собаку из дома в плохую погоду, собака — друг человека, ее надо кормить и помогать одолевать блох. Но сажать с собой за стол немного странно. Назовем воззрение аристократическим.

Фишка в том, что обе партии считали гуманизмом именно свою веру. Сейчас, понятное дело, победили «демократы». Поэтому человеком, звучащим гордо, считается многое и разное. Пролетарии — соль земли, маргиналы — ее сахар. «Лучшим кандидатом в президенты США была бы одноногая чернокожая лесбиянка, больная СПИДом» — поговорка из этой оперы. Слабым надо помогать. Потому что на дворе гуманизм.

Но когда «гуманизм» только появился в эпоху Возрождения, в него верили совсем не так. Если человеку плохо, ему, конечно, нужно помочь. Но человеками не рождаются, а воспитываются, поэтому далеко не все вокруг — люди.

Различие двух типов гуманизма лучше всего пояснил один философ на примере советской школы. Вот, говорил он, ставится такая проблема: сильные мальчики иногда обижают слабых. А это, говорит, вообще не проблема. Вот скажи древнему греку «в гимнасиях сильные мальчики обижают слабых, надо что-то делать» — не поймет тебя древний грек. Дело же не в мускулах. Если мальчик готов рискнуть всем на свете, лишь бы его не обидели, с вероятностью 99 % его никто не обидит.

Философ считал, что древние греки были лучшими гуманистами, чем мы с вами.

Сочетание двух слов звучит как шаманское заклинание. «Гражданское общество», «гражданское общество» — долдонят какие-то сильно общественные граждане. Мол, если это долго повторять, над всей Россией будет синее небо и прочая благодать. А живем плоховасто, потому что общество того… не сильно гражданское.

Между тем все просто. Как учил нас с вами Георг Вильгельм Фридрих Гегель? (если кому-то страшно при слове Гегель, можете звать его дедом Егором или дядей Жорой — Георг Вильгельм уже не обидится). Так вот, в писаниях деда Егора сказано: гражданское общество — это все, что уже не семья, и еще не государство.

В этом смысле в России до хрена гражданского общества. Между семьей и государством навалено много чего. Так сказать, социальные сети, проверенные веками. Одноклассники, однокурсники, вместе служившие, вместе пившие, вместе ходившие на дело и на блядки, члены одной научной школы и одной группировки, друзья друзей и прочее разное. Если сети играют против государства, они выигрывают. Другу же всегда верят больше, чем какой-то бумажке. Кореш Вася важнее подзаконного акта, а баня решает больше, чем парламентская комиссия. Плоды этих гражданских побед в обиходе зовут коррупцией. Дружба нам самое дорогое, потому бюджет и разворован, а как же еще?

У нас весьма гражданское общество, только оно какое-то сиволапое. Могли бы и чем-то социально полезным заняться, да? Но какие граждане — такое и общество.

В заключении одна быль. В начале двадцатого века в России решили заняться парламентаризмом. Собрали Думу. И вот на выходе из здания Думы охрана тормозит одного депутата от крестьянства. Господин депутат свинтил в Думе унитаз и пытался его снести в родную деревню. «Поилку для свиней сделаю», — пояснил свои мотивы господин депутат, впервые в жизни увидевший заморскую штуку.

Как тогда говорил премьер-министр Столыпин, нормального гражданского общества нам не светит — нормальных граждан столько не наберется.

Есть много теорий, откуда чего берется. В частности, откуда взялись первые господа. Расскажем самую простую и брутальную. От того самого Георга Вильгельма Гегеля, коего уже поминали. Согласно философии Гегеля, господину главное не зассать, и это его главный духовный ресурс, сорри за современный хамский язык. Но мы предупредили — теория брутальная.