Сергей Лукьяненко - Статьи для интернет-газеты «Взгляд»

На мой взгляд, ответ достаточно прост. Грань проходит там, где кончаются вопросы разума и начинаются вопросы Веры.

И тут не стоит говорить: «Мы атеисты!» Можно быть сколь угодно воинствующим атеистом, но следует понимать: для людей — в данном случае очень большой группы людей — это вопрос Веры. Я не сомневаюсь, что в обыденной жизни осужденные художники являются вполне культурными и воспитанными людьми. И не приемля, допустим, вегетарианцев, они не устраивают выставок, на которых кругами копченой колбасы и шматами сала изображают фрукты и овощи. А почему? Ведь получилось бы забавно! Видимо, просто неудобно. Нехорошо. Некрасиво как-то.

Но в то же время поиздеваться не над чужим рационом питания, а над чужой Верой, над Смыслом Жизни миллионов людей — это вроде как допустимо. Это право художника на самовыражение, и ограничивать его — моветон…

А почему, кстати, самовыражаться на религиозные темы у нас принято на примере христианства? Да очень просто, был такой Салман Рушди, чье самовыражение не одобрили мусульмане, а потом были еще и датские карикатуристы (те, кстати, поиздевались не только над Магометом, но и над Буддой и Христом — вот только датские посольства разгромили лишь в мусульманских странах). В общем, трогать ислам как-то боязно. Трогать иудаизм еще более неудобно — в бега, возможно, пускаться и не придется, но с организацией выставок и аукционов наверняка возникнут проблемы.

Так что дело не в праве художника выразить свое отношение к религии. Дело в сознательном использовании болезненной темы — при этом с полным осознанием своей безнаказанности. Формально вернисаж нарушал закон. Фактически — все привыкли, что 282-я статья работает очень выборочно.

Но что-то вдруг изменилось. Юридическая машина заворочалась — и выдала приговор. Символический, но переводящий антирелигиозный перформанс в разряд преступного деяния. И в данном случае этот приговор — то, ради чего правосудие и существует. Это — защита слабого. Ни ислам, ни иудаизм в такого рода правовой защите на нынешний момент не нуждаются (разумеется, в случае необходимости любая традиционная религия должна иметь право на судебную защиту).

Второй судебный процесс не менее показателен. Дедовщина и землячество — бич нашей армии. И если старослужащие, издевающиеся над молодыми бойцами, регулярно попадают на скамью подсудимых, то с землячествами все гораздо сложнее. Попадет в одну часть достаточно большая группа уроженцев того или иного региона (в силу большей сплоченности некоторых уроженцев, группа такая может составлять всего-то процентов десять от общей численности части) — и начинаются художественные перформансы с выкладыванием телами названий отдельных регионов. Впрочем, что тут армия? Подерется где-нибудь в России группа молодежи «славянской» и «кавказской». Как это отразят в СМИ? «Русские националисты подрались с кавказской молодежью». Интересно, почему в данной ситуации одна шпана — националисты или скинхеды, а другая — просто молодежь? Загадка. Прямо-таки узурпировала русская молодежь право на национализм, вопреки всему, что мы видим в реальной жизни.

Повторюсь еще раз — правосудие создано для защиты слабых. Сильные к закону обращаются редко. А сейчас, как ни крути, именно русские — титульная нация государства, 80 % населения (!) — все чаще и чаще оказываются в положении слабых. О причинах этого можно говорить долго, но самая основная на поверхности — пока русский парень, ударивший уроженца, становится националистом, а уроженец, ударивший русского, — бытовым хулиганом, 80 % населения страны будет чувствовать себя незащищенными на уровне закона. О следствиях… О следствиях того, что 80 % населения чувствуют себя неуютно в родной стране, можно даже и не говорить…

Неужели 100 солдат-славян не могли справиться с десятью солдатами-кавказцами? Могли бы, конечно. Если бы не понимали, что закон на драку в казарме посмотрит сразу с обвинительным прищуром.

И вдруг правосудие шевельнулось. И наказало тех, кто устроил террор в воинской части. Наказало не очень строго, почти символически… но наказало. Демонстративно.

Случайны ли совпадения двух судебных процессов — не знаю. Копаться в причинах межнациональных конфликтов — дело столь же бесконечное, как спорить о праве художника на самовыражение. Опять же, копаться в прошлом — далеко не всегда полезно для того, чтобы смотреть в будущее.