А. Чернавский: Заря над бухтой

А начиналось так…

Каждому, конечно, известно, с чего берут свое начало стройки. Одни начинаются с расчистки тайги, другие — со взрывов скал, третьи — с бывших свалок и пустырей…

Здесь тоже все было романтично и живописно: и эта не тронутая пока тайга, и тундра, и эти сопки с березовыми рощами, кедрачом и рябиной. Но не они заманили сюда первопроходцев. Бухта Раковая привлекла членов только что созданной комиссии Акционерного Камчатского Общества своими удобствами и расположением: нужная глубина для постановки судов, вокруг высокие сопки, которые преграждали путь буйным океанским ветрам, близость к Петропавловску-Камчатскому. Было у нее и еще одно преимущество: она практически не замерзала. Правда, лед иногда зимой появлялся, его пригонял ветер. Но стоило ему изменить свое направление, льдины тут же покидали негостеприимную Раковую. Словом, решили строить верфь именно здесь. Но где возводить цеха? На воде? Ведь, действительно, многие сегодняшние заводские корпуса размещены на той самой территории, которая в 1935 году была частью подводной и прибрежной полосы, а частично болотом. Выходит, волей людей, вода стала сушей? Да, именно так и было. Специалисты нашли оригинальный выход: в двух километрах от входа в бухту вдоль берега тянулась песчано-гравийная коса, на которой было решено расположить промышленную площадку, а промежуток между косой и берегом засыпать, превратить его, таким образом, в «необходимую производственную площадь». Данный проект был окончательно утвержден 7 июля 1934 года.

А уже в октябре в берег бухты уперся небольшой катер. С него сошли первые пассажиры, которые тут же принялись за разгрузку кунгаса. Сопки, покрытые непроходимыми зарослями кедрача и рябины, стояли тихие и нахмуренные. Ни единого звука.

Когда кончилась разгрузка, все собрались в кружок. Состоялось коротенькое совещание. Георгий Короткевич, молодой, высокого роста парень, первым нарушил молчание.

— Вот где-то здесь, неподалеку, должна быть наша площадка.

— Тут черт ногу сломит, — озираясь по сторонам, буркнул техник Бушев.

— И все ж надо пробиваться.

— Куда и как, Лаврентьевич?

— Решим так, — распорядился главный инженер будущего строительства. — Вы останетесь на берегу. Грузите на лошадей палатки, доски, веревки, а мы с Бушевым пойдем в разведку. Когда погрузите, по нашему следу двигайтесь. И обязательно кричите. А то из этой чащи не выберешься.

Двое исчезли в зарослях, остальные начали свою работу. Короткевич и Бушев руками раздвигали ветки рябины, прыгали через них, а порой попадались такие места, что приходилось ползти. Наконец, в расщелине гор, на берегу ручья они остановились.

— Судя по карте, — сказал Георгий, — вот здесь должен быть поселок. Привал, дружище. Подберем место, а как только подойдут остальные, начнем устанавливать палатки.

Второй группе тоже в пути было нелегко. Крики то и дело оглашали тайгу.

— Ау! Короткевич! Ау, Бушев!

Всем удалось собраться только к вечеру. Развьючили лошадей, стали расчищать место под палатку. Она была установлена к вечеру.

— Вот что, — сказал главный. — Нам нужно послать в город телеграмму.

— Верно, — поддержали его остальные.

Но не оказалось бумаги. Тогда Георгий разорвал коробку из-под папирос и на ней написал: «Вбит первый гвоздь. Установлена первая палатка. Короткевич, Бушев, Крылов, Котлов, Ширяев, Чурсин».

Теперь это было не просто пустынное место, заросшее кедрачом, а стройка № 3. Так впредь стали ее именовать во всех официальных документах.