Ксения Рагозина - Очерк о жизни и творчестве русской поэтессы Анны Присмановой

"Это была красочная, оригинальная чета, - вспоминал Померанцев, - хотя нельзя сказать, чтобы красивая, скорее наоборот... Жили они душа в душу, хотя всегда, когда я их видел, спорили. Не о пустяках, а о "высоких материях": о стихах, о поэтах, о той или иной вышедшей книге. Гингер спокойно, Присманова - взвизгивая и порой возмущаясь, но спор всегда оставался на какой-то "моральной" высоте: спорить спорили, но как спокойствие, так и споры пронизывала внутренняя гармония"32. Кстати, они всегда обращались друг к другу только на Вы: и на людях, и посвящая друг другу стихи; в их отношениях было много трогательного, незаметного даже наблюдательному современнику, например, Гингер, прекрасно освоивший новую орфографию, взял на себя корректорский труд, подготовляя книги Присмановой.

Необычный облик сыграл однажды с четой злую шутку, навсегда разведя Гингеров с Мережковскими, случай этот помянут у Терапиано. Очевидно, Присманова и Гингер интересовались послеобеденными воскресными собраниями на 11-бис по рю Колонель и однажды решили побывать на литературном воскресенье. Пара вошла в "салон" как раз в тот момент, когда Дмитрий Сергеевич заявил, что необыкновенная внешность есть выражение глубинного бытия личности, и устремил взгляд на вновьвошедших с таким малым тактом, что Присманова и Гингер, сочтя себя оскорбленными, тотчас удалились. Это был их первый и последний визит к Мережковским, досадная случайность, относящаяся, видимо, к 1926 году, определила их место в оппозиции воскресным собраниям. И в 1972 году, полагаясь на память, Ю.Терапиано писал: "... самым непримиримым врагом "Воскресений", "Зеленой Лампы" и "Перекрестка" являлась группа "формистов" (так они себя называли), главными деятелями которой были Анна Присманова и Владимир Пиотровский (после войны - Корвин-Пиотровский), к которым поневоле (как муж А.Присмановой) примыкал и равнодушный ко всем объединениям и разделениям Александр Гингер"33.

По поводу упомянутых "формистов" необходимо, как мне кажется, объясниться. Сведения о группе весьма скудны и немногочисленны, поскольку официальных мероприятий формисты не проводили, манифест не опубликовали, писаной истории не имеют, и память о них сохранилась лишь в воспоминаниях современников. Неизвестен точно даже год основания формизма. Мемуаристы тут противоречат друг другу и сами себе. Так, Ю.Терапиано в одном месте относит зарождение формизма к довоенному периоду: "В.Корвин-Пиотровский вместе с Анной Присмановой пытались - в противовес "воскресеньям" у Мережковских и другим объединениям парижских поэтов - организовать свою собственную группу "формистов", но из этих попыток ни до войны, ни после ничего не получилось"34. В другом месте он пишет: "в первые годы после войны, вместе с Корвин-Пиотровским они ... Не исключено, что первые мысли о собственной группе зародились у А.Присмановой и В.Корвин-Пиотровского еще в берлинский период их жизни, но маловероятно, так как это отразилось бы в поэтическом отделе журнала "Сполохи", редактируемом в 1921-1923 годах Пиотровским; на место Пиотровского напрашивается Андреев...

Иногда, с некоторыми оговорками, к формистам относят также Виктора Мамченко, хотя Петра Куве, первая исследовательница творчества Анны Присмановой, характеризует группу как "непримиримых оппонентов воскресеньям Мережковского и Гиппиус"36, а В.Мамченко был ближайшим другом З.Гиппиус в 30-40-е годы.

"Изощренность формы, совершенство ее были их главной идеей. Метафизика, с их точки зрения, подлежала беспощадному уничтожению, идеология "Парижской ноты" - тоже"37, - так определил Терапиано цели "формистов", которые, вообще-то, судя по скудости сохранившихся о них сведений, были куда как менее экстремистские. А с Г.В.Адамовичем, "родителем" Парижской ноты, Гингера (особенно к старости) связывала искренняя, трогательная дружба.

В широком смысле иногда формистами называют всю группу "Кочевье", куда одно время входили А.Гингер и А.Присманова. Так считал, например, Г.Струве: "Налево от "Перекрестка" в формальном отношении стояла руководившаяся М.Л.Слонимом группа "Кочевье"38, куда входили и прозаики. Эта именно группа тяготела к Цветаевой и отчасти к советской поэзии. В составе ее наиболее характерными "формистами" были Александр Гингер и Анна Присманова, отчасти Борис Поплавский, но формально к ней принадлежали и не похожие на них Антонин Ладинский и Вадим Андреев (сын Леонида Андреева), во многом близкие к "Перекрестку"39. Сам Слоним описывает их как группу сторонников "Кочевья", не называя формистами. "Во время немецкой оккупации, уничтожившей все русские довоенные литературные группировки (и часть их участников), "формисты" чудом спаслись. После войны они оказались даже единственой организованной группой"40, - сообщает все тот же Терапиано.