Отар Кушанашвили - Эпоха и Я. Хроники хулигана

Мне страшно за свою племянницу. Я никогда не страдал медицинской склонностью к воркотне, но мне, без дураков, страшно, когда махонький хорохорящийся человек учится прелестям минета быстрее, нежели необходимости ставить запятую перед союзом «чтобы». Вся жизнь проходит под знаком Стивена Кинга, будь он неладен, с параллельным салютом Кафке.

Под глазами у моего поколения фиолетовый отек.

Но, конечно, не от штудирования умных книг ночами.

Хочу сказать свое «мерси» Пауку; мои прогрессивные друзья вдосталь нахохотались над информацией, из которой следовало, что Паук призвал симпатизирующих ему людей громить к чертям собачьим компьютеры, всю эту адову технику, потому что она, техника адова, убивает, если уже не убила, душу. Все помешались на ней, а книжек никто не читает. Мне не смешно.

Я против экзальтированных жестов (на которые сам, увы, горазд… увы и к счастью… все-таки), но пафос Паука мне понятен: он против того, чтобы мы все окончательно выродились, обратившись в машинных подмастерьев – лохов, иным словом.

Вместе с «Партийной зоной» (ТВ-6, Москва) я стал интенсивно разъезжать по городам и весям, и в один из вечеров долго рассказывал Григорьеву о том, как проходят поездки.

Да-а, страна – это не МКАД; в стране словарь состоит из десяти, в лучшем случае, слов; на звание самой популярной фразы претендует колоритное е*теть; в стране, за вычетом редким, девушки за счастье считают, если их избранник довольствуется только ежедневными выпивонами, а не насилует деток и не убивает просто так прохожих. Я утрирую, но не очень.

Жест Паука может трактоваться как несуразный жест, как ребячество, но мы-то с вами знаем, что неспроста самый популярный нынче жанр нашего приватного общения – это причитания.

Мне очень нравится песенка «Колечко» «Иванушек», как прежде очень нравилась вещь Лозы «Зима»: в ней есть не украшенная виньетками чистота, как в стихах Левитанского, обращенных лицом к детству.

После 25 000 вечеринок в духе «таблетка плюс музон» хочется такой простоты, как хлеба с солью после ресторана, вы меня понимаете? И, ради бога, только не надо вплетать сюда проблему возраста! Наивысшее духовное достижение нации – обожание родной поп-музыки; все прочие интересы убиты наповал; я тут не говорю о божке по имени Доллар, он – как Ленин в Мавзолее, даже не обсуждается. Я не знаю, что придумать, чтобы убедить кого-нибудь из молодых да ранних прочесть переписку Пастернака… Самое главное, я не могу четко определить: а надо ли вообще кого-то агитировать? ОМ против всех правил неистово пишет, что надо стремиться быть лучше, знать больше, чтоб ходить в нормальных людях, но мал, увы, мал процент тех, кто хочет «ходить в…» – мал в контексте общего.

Эй, о чем тут мы рассуждаем? Из двадцати трех матримониально повязанных пар из моего близкого окружения – знаете, сколько пар еще вместе? Две. И те на грани, вот-вот крахнут.

Неспособность по-настоящему любить – вот это уже диагноз.

Оно, конечно, компьютер интересней. Любовь к нему не требует, так сказать, гомосапиенства.

Ты сядешь за него и покажешься себе невероятно современным человеком.

Прогрессивным.

Да, прогрессивным.

… Я очень хорошо понимаю Паука.

Оно, конечно, компьютер интересней. Любовь к нему не требует, так сказать, гомосапиенства.

В индийской философии, которой сейчас все увлекаются, так много всего построено на отрицании, что все и приходят к полной пустоте. Поступки пустые, намерений никаких.

Намерений никаких, потому и поступки пустые.

…Вообще к этой главе следовало бы подобрать непередаваемо многоуровневую цитату.

В возрасте, когда поцелуй под луной есть законченное представление о рае, в это трудно поверить, но когда, как я, живешь 99 лет, хочешь не хочешь, мозг начинает разъедать мерзкая мысль, что – все, что все уже было.

И тогда нужно сменить позицию. Чтоб себя перековать, выбрав другую точку обзора (в моем случае – и обсера). Иначе вы аллергически будете воспринимать и себя, не говоря об окружающей среде.

Есть много способов встряхнуться. Мой называется виски. Называется похмелье. С похмельем – я и в этом не похож на других – приходит кураж.

У меня – нет разрушительного свойства.

Если правильно настроиться, даже похмелье способствует тому, чтобы вы стали частью мировой гармонии.

Хотя бы на время.

Я человек маленький, о будущем человечества думаю только в 5:00, когда наливаю себе первый кофе, все остальное время думаю о будущем моих детей, и свои воззрения на то, что вы зовете Божьим миром, а я ежедневным боксом на-за выживание, мне менять поздно.