Николай Стариков - Как предавали Россию

Но вернемся в нашу историю. Как и сегодня, в то время войну с горцами надо было срочно заканчивать. Уместно вспомнить и о причинах ее возникновения. Началась она вовсе не из-за русской агрессивности, а логично «вытекла» из вступления в состав России Грузии. Единственная дорога, ведущая в эту новообретенную область, шла через Кавказские горы. Чтобы контролировать Грузию, на которую претендовали и турки, надо было контролировать эту дорогу, позднее получившую название Военно-Грузинской, а шла она прямо по землям непокорных чеченцев и дагестанцев.

Они сопротивлялись уже на протяжение нескольких десятилетий. Лишь по окончании Крымской войны Александр II назначил главнокомандующим на Кавказе князя Барятинского, активно приступившего к решению проблемы. Вскоре под его командованием было взято село Ведено, что повлекло за собой подчинение почти всего Дагестана. Предводитель горцев Шамиль со своими приверженцами удалился на неприступные высоты аула Гуниб, но был окружен. После решительного штурма он был вынужден сдаться. Пленение Шамиля стало коренным переломом в Кавказской войне — 21 мая 1864 года русский император получил телеграмму о полном покорении Западного Кавказа.

Первая внутренняя проблема была молодым русским императором успешно решена. Тем временем созревала новая беда, а точнее сказать, «старая», но воссозданная заново уже самим Александром II. Вновь на повестке дня встал «польский вопрос». Либеральные устремления нового русского правительства сказались в отношении поляков широкой амнистией всем ссыльным и эмигрантам, участвовавшим в восстании 1831 года. Однако великодушие русского царя было воспринято как проявление слабости власти. Вернувшиеся по амнистии революционеры вновь принялись за старое, образуя кадры будущих повстанцев. После Крымской кампании, неудачной для русских войск, среди поляков окрепла уверенность в том, что их восстание будет немедленно поддержано вооруженным вмешательством Франции, Англии и Австрии. Эта надежда и хорошее финансирование стремления поляков к самостоятельности подготовили очередной польский мятеж.

Начался террор — убивали русских солдат, чиновников, при этом, естественно, гибло множество случайных жертв, самих мирных поляков. За 1859–1863 годы было совершено свыше 5 тысяч убийств. Великий князь Константин Николаевич, назначенный наместником в Варшаву, избегал крутых мер, и поэтому ситуация с каждым месяцем становилась все более тяжелой. Наконец на съезде тайной польской организации «Ржонда Народова» было решено перейти к решительным действиям. Сигналом к восстанию армии должен был послужить назначенный на январь 1863 года очередной рекрутский набор. В один день банды повстанцев одновременно напали на места дислокации русских войск и принялись резать не готовых и безоружных русских «оккупантов» прямо в казармах. Говоря сухим современным языком, было совершено «несколько террористических актов, направленных на дестабилизацию обстановки». Однако русские войска достаточно быстро отбили все нападения, что вынудило поляков уйти в леса и начать партизанскую борьбу, что, кстати, в корне отличает их действия от восстания 1831 года. Объявленная повстанцам всеобщая амнистия успеха не имела. Осознав, что «по-хорошему» поляки закончить мятеж не хотят, правительство дало добро на жесткое подавление беспорядков.

Польский мятеж примечателен еще и тем, что в нем впервые проявились будущие черты предательского поведения русских революционеров по отношению к своей стране. «Мы радовались каждому поражению Дибича, не верили неуспехам поляков», — писал Герцен в воспоминаниях о своих переживаниях во время первого польского восстания. Во время второго он уже в Лондоне, издает там газету «Колокол» и призывает европейцев к походу на ненавистную Россию. Герцен, продавший Отечество за английские фунты, публиковал в своей газетенке небылицы, создавая антирусские мифы и закладывая первые пропагандистские мины в здание Российской империи. Обыватели Лондона и Парижа с удовольствием разглядывали картины очевидцев, на которых звероподобные казаки пронзали пиками польских младенцев [54].

В самый разгар мятежа послы Англии, Франции и Австрии обращаются к русскому правительству с заявлением, что надеются на скорое дарование прочного мира польскому народу. Это означает вмешательство во внутренние дела России и закамуфлированное предложение предоставить Польше независимость. Когда вместо этого русские войска приступают к жесткому наведению порядка, дипломатический шантаж повторяется вновь. Англия требует созыва международной конференции по польскому вопросу. Отказ от нее грозит новой Крымской войной. Император Александр II на шантаж не поддается. В ноте британскому правительству говорится: «Перед своею верною армиею, борющеюся для восстановления порядка, перед мирным большинством поляков, страдающих от этих прискорбных смут, перед Россией, на которую они налагают тяжелые пожертвования, государь император обязан принять энергичные меры, чтобы смуты эти прекратились. Как ни желательно немедленно остановить кровопролитие, но цель эта может быть достигнута в том только случае, если мятежники положат оружие, доверяясь милосердию государя. Всякая другая сделка была бы несовместна с достоинством нашего августейшего монарха и с чувствами русского народа».