Натан Щаранский - ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

Кроме того, был еще Галилей. Он был одним из героев моего детства, одним из гигантов науки, в которой я пытался найти убежище от бурь и невзгод внешнего мира. Зтот великий ум дерзко взорвал все традиции и предрассудки прошлого для того, чтобы создать новую, революционную теорию Вселенной Но в СССР Галилей был мобилизован на службу КГБ, он пришелся ко двору моим следователям потому, что во имя спасения собственной жизни покаялся перед инквизицией, заявив, что Коперник был неправ: нет. Земля не вертится вокруг свой оси. Благодаря этому он был освобожден под домашний арест и мог продолжать свои научные изыскания. «Посмотрите на Галилея — говорили мне мои следователи, — он был достаточно умен, чтобы отказаться от своей правоты и признать нашу правоту, правоту властей предержащих. Он не только спас свою собственную жизнь, но и смог продолжить научную карьеру и совершить немало открытий. Разве это не разумно — сделать то же самое вы соглашаетесь на сотрудничество с нами, признаете свою неправоту, а там живите как хотите. Хотите, можете уехать в свой Израиль».

Я слушал их и думал: Галилей был одним из величайших умов человечества, и даже на смертном одре он, демонстрируя свою верность науке, прошептал бессмертные слова «А все-таки она вертится!» И тем не менее через четыреста лет современная инквизиция, КГБ, использует его против меня. Зто могло произойти только потому, что Галилей не смог побороть страх смерти. Те открытия, которые он сделал впоследствии благодаря капитуляции перед инквизицией, невероятно раздвинули границы знаний — и все же, несмотря на это, его моральный провал вечен, и через четыреста лет он стоит по ту сторону баррикады, на стороне моих следователей, помогая им укреплять и расширять империю зла Человек, посвятивший свою жизнь раскрытию вечных истин, сейчас используется как оружие для поддержания мира лжи.

Если я поддамся на этот довод, думал я, если пойду на сотрудничество с современной инквизицией — не стану ли и я пособником мира лжи, не стану ли и я одним из примеров морального поражения, которое будет использовано против других? Не превратится ли и моя история из истории силы, убежденности и мужества в историю слабости, предательства и трусости?

Галилей изобрел закон притяжения физических тел, но в тюрьме я начал верить в то, что существует не только физическое, но и душевное притяжение, притяжение человеческих душ. Души всех когда-либо живших людей взаимодействуют во времени и пространстве, решения, которые мы принимаем в трудный час, принципы, которых мы придерживаемся или которым мы изменяем в решающие моменты нашей жизни, оказывают влияние не только на нашу судьбу, но и на судьбы всех последующих поколений. Точно так же, как душа Сократа возродилась через тысячу лет для того, чтобы поддержать меня, точно так же, как Антигона через века обращалась ко мне со словами мужества и ободрения, точно также дух Галилея был вызван моими гонителями для того, чтобы подорвать мои силы и Дух.

Бросив человека в застенок, полностью отрезав его от внешнего мира. КГБ старался внушить своей жертве чувство бессилия и одиночества. Но это не так — никогда, даже в одиночном карцере, мы не одиноки. Мы — еще одно звено в цепи тех, кто стоит перед выбором между светом и тьмой, добром и злом. Мы опираемся на их пример, и в то же время мы сами являемся примером для будущих поколений. Оставаясь верными своим принципам, не поддаваясь страху, мы укрепляем в этом мире надежду и веру. Предавая наши идеалы, мы предаем не только себя, но и всех тех, кто своим бесстрашием служил нам примером.

Вера, идеалы, принципы, чувство причастности к чему-то большему, чем ты сам. — то есть все то, что мы называем identity, — делают жизнь человека осмысленной и содержательной, они заново связывают «разорванную связь времен». Чувствуя себя звеном бесконечной цепи, начинающейся в далеком прошлом и уходящей в далекое будущее, мы обнаруживаем в себе силы, о которых и не подозревали. Именно они позволяют нам преодолеть страх смерти, преодолеть свою конечность, сохранить верность своим идеалам и, как я говорил в своей молитве, пройти по жизни достойно и честно.

Точно также как в Лефортово я искал союзников в книгах и истории, в лагере я искал и находил реальных соратников в той борьбе, которую мы вели. Не все они были в одинаковой степени надежны. Как правило, люди, на которых можно было положиться, черпали свои сипы в принципах и вере, которыми они не готовы были поступиться, в том, что я называл «страхом Божьим». Именно они в первую очередь становились твоими соратниками по сопротивлению, именно они были людьми, на которых ты мог опереться в своей собственной борьбе, теми, кто не поддастся КГБ и не станет сотрудничать с ним.