К. Дубина - Злодеяния немцев в Киеве

Осенью 1943 г. гитлеровцы готовились вывезти с трамвайного завода им. Дзержинского всё оборудование и уничтожить его сооружения. Но рабочие завода, рискуя жизнью, закопали автогенный аппарат, пожарное и электрическое оборудование, разные инструменты. Инженер Борис Александрович Загорный собрал группу рабочих (Маняк, Федоренко, Бажанов, Костин, Титомир и другие), которые закопали разное заводское оборудование и, вооружившись, не дали немцам возможности поджечь заводские корпуса.

Сотрудник Академии наук Марковский тайком раскрывал ящики с ценнейшим имуществом Академии, вынимал оттуда аппаратуру, лабораторное оборудование, микроскопы, прятал их, а в ящики клал камни.

Спасаясь бегством от наступающей Красной Армии, немцы стремились угнать с собой всё население Киева. Но люди прятались, кто где мог: в канализационных трубах, в водосточных колодцах, в пещерах, замуровывали друг друга в погребах под домами, прятались на кладбищах в склепах.

Немцы разыскивали людей, используя при этом специально обученных собак. Но киевляне умудрялись прятать свои следы: посыпали дорогу табаком, известно и т. п. Врач Александр Александрович Пашков рассказывает, что скрываясь в подвале, он смазал подошвы своих башмаков ихтиоловой мазью, а место, где скрывался, облил керосином.

18 октября 1943 г. группа киевлян (директор института гидрогеологии Ю. М. Марковский и его жена Лидия Савченко, директор сельскохозяйственной библиотеки Академии наук Л. О. Масленников с женой и двумя сыновьями, лаборантка института гидробиологии О. Валько, столяр института Г. Валько и другие) спрятались в подвале дома 24 по улице Гервица. Они принесли туда заранее продукты, воду, потом замуровали кирпичом единственный выход. Так 19 дней, до самого освобождения Киева Красной Армией, жили эти люди в тёмном, сыром и холодном подземелье.

Люди прислушивались к каждому шагу и возгласу наверху. И когда казалось, что им угрожает опасность, они нащупывали в карманах приготовленные порошки цианистого калия, чтобы спастись от неволи смертью.

Замурованные люди вели дневник. Иногда они теряли веру в то, что останутся живыми, боялись, что немцы взорвут помещение и они погибнут. С замиранием сердца прислушивались к пушечным выстрелам. 5 ноября, накануне освобождения Киева, эти люди записали в дневнике: «Если, товарищ, тебе доведётся прочесть этот дневник, знай одно: мы — одиннадцать советских граждан — предпочли смерть немецкому рабству. Что такое «новый порядок в Европе» — судите по нашим трупам; судите по тому, что учёные ушли под землю и заживо себя замуровали, лишь бы спастись от этого немецкого порядка. Прощальный привет вам, солдаты-герои, освободившие Киев».

6 ноября вместе со всеми киевлянами они восторженно приветствовали Красную Армию.

Десять дней просидела в склепе на Лукьяновском кладбище Евдокия Ивановна Колесник со своей парализованной матерью. Когда не стало пищи, они питались каштанами и готовы были погибнуть, лишь бы нс попасть в руки немцев.

На Куренёвке была выкопана в холме пещера, в которой спаслись от немцев полтораста человек.

Свыше двух лет жили в потайных норах и убежищах киевский художник-декоратор Феликс Гитерман, его жена Людмила Гусак, одиннадцатилетняя дочь Лариса и трёхлетний сын Олег. Страшно было смотреть на этих людей. Заросший, с истощённым липом и взъерошенными волосами, в лохмотьях вылез из подземелья Ф. Гитерман. Он что-то кричал, размахивал руками, смеялся, плакал. Дети, держась худенькими руками за юбку матери, моргали глазами: они так давно не видели света, не видели солнца и людей!

С надеждой смотрели киевляне на Восток: они знали, что оттуда придёт воля и счастье» знали, что Красная Армия, руководимая великим Сталиным, вырвет их из фашистской неволи, знали и всячески старались ускорить победу. Ни утончённые издевательства, ни голод, ни угрозы смерти не сломили волн советских людей, не поколебали их любви и преданности своей отчизне.

Один из фашистских корреспондентов писал в «Кракауер Цейтунг»: «Спокойствие киевлян невозможно побороть, оно сделало их нечувствительными к любым средствам принуждения».

Спокойствие — это не успокоение и примирение, это была глубокая, непоколебимая вора в победу, вера в то, что настанет время расплаты с немцами за все их злодеяния, время освобождения от фашистского гнёта, время, когда снова на украинской земле подымутся фабрики и заводы, засияют огни Днепростроя, расцветут сады, заколосятся буйные хлеба.