Лев Вершинин - Россия, которую мы догоняем

Основной тезис, по сути, был один: «еврейский вопрос не является ни религиозным, ни экономическим, ни социальным, а только национальным». То есть евреи, заявлял он, не набор религиозных общин, а единый народ, волею судьбы утративший свой «национальный очаг» и всеми нелюбимый, поскольку никто не любит чужаков в доме. Таким образом, «народу без земли» следует подыскать «землю без народа», с помощью великих держав получить на нее право и заселить, покинув негостеприимную Европу. А уж потом, создав собственное государство (разумеется, «культурное, прогрессивное и цивилизованное»), как равный с равными, влиться в «сообщество европейских наций». Многое в этой книге, именуемой некоторыми Библией Сионизма, не совсем соответствовало истине, — например, автор плохо понимал, кто такие евреи вообще, считая таковыми только ашкеназов, «европейцев Моисеева закона», таких, каким был сам (о восточных евреях-сефардах он если что и слышал, то мало, а про эфиопских иудеев не знал вообще ничего). Но эти нюансы на тот момент ничего не определяли. Зато Герцль был с избытком наделен волей и даром убеждения. Всего за несколько лет (даже книга еще не было напечатана), он создал кружок единомышленников, раскинул сеть связей по всей Европе и пробил путь не только в кабинеты богатых евреев-благотворителей, помогавших деньгами «палестинофилам», вплоть до Ротшильда, но и в правительственные кулуары тех самых великих держав. А через год в Базеле состоялся и первый Всемирный Еврейский Конгресс, на котором была создана Всемирная Сионистская Организация. «Сионистская», — потому, что после долгих и трудных дебатов единственной площадкой, подходящей для строительства «национального дома» была признана Палестина.

Собственно, сам Герцль был, скорее, «территориалистом», то есть, главным считал добиться собственного государства, а где, — хоть в Палестине, хоть в Аргентине, хоть в Африке, — не считал принципиально важным, но отстоять свою идею не смог. Главным образом, благодаря крайне жесткой позиции полностью влившихся в состав ВСО «палестинофилов», для которых этот вопрос принципиален, некоторого числа раввинов, согласных совместить традицию с новациями, но главное — делегатов из России. Те, сами по себе люди вполне светские, убедительно доказывали, что главный «мобилизационный резерв» новорожденной организации, как ни крути, местечковая, крайне религиозная беднота Восточной Европы, стронуть которую с места можно, только поманив понятными ей ценностями. Делегаты от Западной Европы, за которыми, кроме немногочисленных кружков романтиков, никто не стоял, признали их правоту и, таким образом, Отец-Основатель остался в меньшинстве. Судя по всему — в том числе и по его личной переписке, — он довольно тяжело переживал это, пытался переубедить коллег, с восторгом ухватился за предложенную англичанами идею переселения евреев в Восточную Кению с перспективой создания там «фундамента национального дома», но опять столкнулся с жестким противодействием. В результате же, когда проект, казавшийся ему очень перспективным, — по причине резко отрицательного отношения коллег, — рухнул, не пережил такого потрясения и скончался совсем еще не старым человеком. Однако поезд, стронутый им с места, уже пошел. Романтика «создания народа» и «строительства национального дома» захватила многих. В Западной Европе их по-прежнему было сравнительно мало, в основном интеллектуалы-романтики, зато их агитация дошла до еврейских олигархов, и те начали раскошеливаться, а вот на востоке тон задавали выходцы из бедных и чуть выше, чем бедные, слоев, малообразованные, но до крайности фанатичные, социалисты до мозга костей.

После событий, связанных с революцией в России, началась «Вторая Алия», довольно солидная, не менее 40 тысяч. В основном, как и за 25 лет до того, бежала беднота, про всякие америки даже не мечтавшая, и бежала общинами, опять-таки оседая в городах, чтобы молиться и работать. Никакими сионистами эти бедняги не были, однако в общей массе уже выделялись «идейные», — как правило, романтичная молодежь, проникшаяся идеями социализма, но по итогам революционных событий, в которых многие даже активно поучаствовали, пришедшая к выводу, что социализм должен быть национальным. Эти ребята были, в основном, абсолютно не религиозны, в старые города не тянулись, но, напротив, стремились исполнять главную на тот момент доктрину сионизма «Еврейский труд на еврейской земле». А земля была: на деньги, довольно щедро жертвуемые западными доброхотами, которые сами в Палестину не стремились, но более или менее раскошеливались, у знатных арабов, владевших огромными, хотя и не слишком хорошими (а то и вовсе плохими) латифундиями, закупались весьма солидные участки. Так появились первые, ставшие позже знаменитыми кибуцы — сельскохозяйственные коммуны, где все было общим, а труд обязателен (причем, наемный труд исключался как явление). Так появились и поселки, позже разросшиеся в новые, уже чисто еврейские по составу населения города.