Лев Вершинин - Россия, которую мы догоняем

А следовательно, весь вопрос в том, какую позицию займет Россия. Ответ как бы очевиден, но, к сожалению, именно «как бы». Поскольку — и это ни для кого не секрет — победа на выборах Владимира Путина на данный момент еще далеко не закреплена. Противоречия в высшей политической элите России, противостояние «западников», готовых прогибаться на 100 %, и «не очень западников», имеющих свой взгляд на перспективы развития страны, никуда не делось, напротив, вышло на уровень — по оценке генерал-майора Владимира Овчинского — «явной, грубой конфронтации. И одна из групп элиты (…) не может согласиться с результатами выборов, она будет делать все, чтобы постоянно радикализовать ситуацию».

Заранее согласен: когда речь идет о раскладах в московских верхах, наверняка сказать нельзя ничего. Все исключительно по лекалам конспирологии. Даже хуже того, пресловутой «кремлелогии», когда «дрожание его левой икры есть великий признак», а любой слух может оказаться сознательно запущенной (на предмет прощупать почву) дезой. Иными словами, речь идет о гадании на гуще, и даже не кофейной.

И все же.

Судя по запредельно (куда круче, чем в предвыборную пору) ожесточившейся, переходящей в прямые оскорбления риторике западных СМИ в адрес лично Путина, его победа в самом деле Запад не устраивает, и Запад всерьез намерен взять реванш. Недаром же оппозиция (московская, а не минская) уже сейчас сулит «горячую осень». Ту самую, которую предрекает и Владимир Овчинский, — благо, «небольшое сопредельное государство», от себя зависящее еще менее, чем Литва, под создание очередного «переходного правительства» налицо.

А теперь, — еще раз подчеркнув, что все такого рода рассуждения, кроме определения самых общих тенденций, вилами по воде писаны, — подведу итоги.

Если кто-то поджег степь, поможет только встречный пал. Лучше всего в виде кадровой революции сверху с выносом на задворки оборзевшей шелупони. Но если на это нет ни сил, ни предпосылок, сгодится ужесточение действий на внешнеполитической арене. В связи с чем тот факт, что первым визитом Владимира Путина как президента стал визит в Минск, лично мне внушает очень осторожный, но все-таки оптимизм.

В вопросе же обсуждения в СБ ООН в случае провала плана по политическому урегулированию в Сирии Россию пощупали на предмет того, до какой степени она готова отступать, и Россия обозначила свои красные линии. Так внятно, что внятнее просто некуда. Вернее, есть куда. Но Ельцин все-таки был Ельциным, человеком с особой спецификой. 7 декабря 1999 года после банкета он был просто не в состоянии подбирать выражения. На следующий день, конечно, началась дипломатия, выступил Якушкин, потом генерал Яковлев, главком Ракетных войск стратегического назначения, все понемногу улеглось, но слово было сказано: все поняли, что Россия ядерной войны не начнет, а если заставят, то располагает достаточными силами, чтобы выдержать и ответить по полной.

Безусловно, ситуации хотя и сходны, но не идентичны. Тогда Америка была на взлете, благодушна и чересчур обострять обстановку намерений не имела. Да и Ельцин уже считал часы до «Я устал, я ухожу» и мог позволить себе покуражиться напоследок. И все же, как писал позже Маркус Игаль, «это был тяжелый момент. Зная характер Бориса Ельцина, нельзя было исключать, что, если его разъярить, он может совершить поступок, полностью противоречащий интересам не только международного сообщества и России, но и его личным. К тому же никто не знал о содержании его приватной беседы с Председателем Цзян, и европейские лидеры проявляли максимум обеспокоенности, напоминая Президенту о том, что европейские союзники не хотели бы пострадать». А сейчас многое изменилось.

Назовем кошку кошкой.

В той каше, которую заварили «цивилизованные», пространство для маневра предельно сужено, и притом, что хуже всего, — у всех заинтересованных сторон. Поэтому речь идет уже не о том, будет ли война, а о том, когда она начнется. И главное, как будет выглядеть. По логике вещей, в ядерном конфликте не заинтересован никто. В первую очередь, безусловно, по-прежнему Европа, от которой, ежели что, останется немногое.

А вот «конвенционный» конфликт, неважно, с чего он стартует — с Сирии ли, с очередной ли отмашки Михаилу Николаевичу восстановить справедливость, с внезапного ли обострения на карабахском фронте, — Западу может быть интересен. Ибо затяжного конфликта России не потянуть. Если, конечно, на сей счет не были достигнуты какие-то договоренности в ходе приватных бесед в Пекине с преемниками Председателя Цзяна. Но, с другой стороны, если такие решения были приняты и взаимодействие на случай «Часа Х» согласовано, то ситуация, развиваясь, вряд ли уложится в «конвенционные» рамки.