Лев Вершинин - Россия, которую мы догоняем

Нынешнее поздравление выдержанно в совершенно иной стилистике. И оно вообще — о другом.

В отличие от предшественника, откровенно перед юбиляром лебезившего, — настолько, что даже пылкое «сердечно» в одну фразу втолкнул дважды, — преемник, обойдясь холодно-неизбежным «уважаемый» (ниже которого в конкретном контексте уже только «презренный») вслед за тем плавно высказывает ряд демонстративно порожних формул насчет какой-то «плодотворной деятельности», каких-то исследований, каких-то благотворительных акций (о которых если кому-то что-то и ведомо, то не в России), — короче говоря, о «многогранной работе, по праву снискавшей уважение».

И ничего больше. Ни единого слова, ни хотя бы полсловечка о том, что был когда-то политик по фамилии Горбачев.

Минимально понимая законы жанра, более хлесткой пощечины на закате лет и лютому врагу не пожелаешь.

А с учетом еще и подарочка, не исключено, что с намеком выпущенного на экраны России аккурат под день рождения, так и вообще.

Понятен неизбежный вопрос особо эмоциональных читателей — «почему Горбачева так и не судили?!» Ответ можно дать, даже не будучи президентом. Дело в том, что «судить Горбачева» — это составная часть, причем далеко не основная, целого комплекта возмущенных требований «отменить перестройку и 90-е» вообще. Где-то вместе с «вернуть заводы, убрать Чубайса, посадить олигархов» и прочими требованиями, которые В. Путин должен выполнить, чтобы заслужить минимальное доверие эмоционального читателя. Но президенты, в отличие от комментаторов их действий, всегда имеют дело с реально возможным. Которое имеет свои пределы и свои сроки.

Путин важен как воплощение и олицетворение той системы, которую создал, — условно говоря, «феодально-сословной». Эта система, да, подмяла Россию, и эта система, понимая Россию как свой лен, не желает ни лишаться статуса, ни делиться. Вернее, не делиться, а отдавать «кровное» начисто, потому что дележки Западу мало. Ему нужны все коврижки до единой плюс гарантии, и любой альтернативный кандидат, включая Зюганова, который по определению окажется «халифом на час», будет креатурой «цивилизованных», высокооплачиваемым менеджером «второго издания ельцинщины». В такой ситуации победить, действительно, мало: как бы честно и чисто выборы ни проходили, если Путин победит (а он победил), легитимными их никто не признает. Следовательно, задача в том, чтобы удержаться. И сразу, и потом. А удержаться, и далее пребывая в «золотом застое», уже не получится. Никак. Следовательно, во имя спасения себя самой и своего статуса, системе после марта просто необходимо добиваться доверия и популярности — либо доводя до конца начатые внутренние реформы, либо, как ни страшно, решившись на, так сказать, внешние акции. Хочет она того или не хочет. А вот может ли, сегодня предсказать не решился бы, пожалуй, и Аполлон Дельфийский. Ведь сколько бы ни взвалил на свои плечи лично президент, механизмы работы этой системы настолько заржавели, что вычищать их и смазывать придется еще ни один срок, в чем мы с вами и убедились в марте прошлого года.

Война между «медведевскими» и «путинскими» в самом деле перешла грань, за которой возможны компромиссы. Речь идет уже о контроле над энергетикой России — а следовательно, решается вопрос о реальной, а не показной власти. Конкретно: еще летом Игорь Сечин, шеф «Роснефтегаза» и вообще фигура знаковая, выдвинул предложение о создании на основе осколков РАО «ЕЭС» — «РусГидро» и «ИнтерРАО» — самой масштабной в мире энергетической компании. Причем, согласно идее, добавить денег на «докапитализацию» этих монстров должен был «Роснефтегаз», взамен получив возможность их контролировать. Иными словами, общий контроль над этой важнейшей областью предполагалось прямо замкнуть на Кремль, то есть на президента.

Идея, естественно, понравилась. Тем паче, что Путин еще раньше, весной, сразу после избрания, подписал указ, позволив «Роснефтегазу» принять участие в приватизации госкомпаний ТЭК на 140 деревянных ярдов, которые ведомство г-на Сечина состригло за полтора предшествующих года в виде дивидендов с имеющихся у него акций «Роснефти» и «Газпрома». И все бы хорошо. Но правительство встало на дыбы, выдвинув условия, ставящие идею с ног на голову. Вице-премьер Дворкович четко заявил, что против участия в приватизации «Роснефтегаза» возражений нет, но вот пропустить деньги мимо себя кабинет министров не позволит.