Максим Трудолюбов: Русский ордер: архитектура, счастье и порядок

Это была настоящая революция – техническая и социальная, – но революция противоречивая. Пятиэтажные хрущобы спасли страну от бездомности. Появление у миллионов людей собственного угла стало, по сути, частью хрущевской оттепели. Напомним, что XX съезд Коммунистической партии, развенчавший культ личности Сталина, прошел в 1956 году. Полновластия Хрущев во внутрикремлевской борьбе добился в 1957-м – и сразу же взялся за массовое строительство. Каждый новый счастливый обладатель отдельной квартиры получал и собственную кухню – неизбежно маленькую, но свою. Кухня, между прочим, была одной из важнейших арен сражения между капитализмом и коммунизмом.

В 1950 году на промышленной ярмарке в Западном Берлине участники реализации плана Маршалла выставили американский дом – типовой шестикомнатный дом, обставленный самой современной мебелью. В доме была кухня, оборудованная по последнему слову техники. Кухня стала главной сенсацией выставки, смотреть на нее приезжали тысячи восточных немцев (стены еще не было). В 1959 году в Москве на выставке «Промышленная продукция США» американцы с успехом повторили этот трюк. Дебаты между будущим президентом Ричардом Никсоном и Никитой Хрущевым проходили, в частности, на кухне того самого типового американского дома. Хрущеву приходилось доказывать преимущества советской системы на фоне невиданных чудес – холодильника, стиральной и посудомоечной машин, встроенных в модернистскую кухню. Он попытался отшутиться: «А у вас нет такой машины, которая бы клала в рот еду и ее проталкивала?» Но просторный и набитый бытовой техникой дом был, конечно, шоком для всех, кто сумел тогда попасть на выставку в Сокольниках.

Советские плановики и строители не могли дать людям удобную и хорошо оборудованную кухню, но сама отдельность квартиры и ослабление государственного вмешательства в частную сферу привели к непредвиденному результату. Кухня оказалась местом рождения советской публичной сферы, точно так же, как английские кофехаузы и французские салоны XVII–XVIII веков были пространствами, где (по Хабермасу) родилась «буржуазная» публичная сфера.

Второй стороной строительной и социальной революции хрущевского времени было то простое обстоятельство, что именно тогда, в конце 1950-х годов, был выбран путь, по которому массовое строительство и расселение людей в российских городах идет до сих пор. Интерес Хрущева и его чиновников к индивидуальному жилью по британским, швейцарским и американским образцам не имел шансов воплотиться в программу массового индивидуального строительства. Ритуалы холодной войны требовали этот путь осудить. К ограничению индивидуального жилого строительства вела и нехватка ресурсов: даже размеры дома на одну семью были ограничены специальным постановлением. Так и появился на свет панельный городской пейзаж: все ресурсы были брошены на панельные дома, как при Сталине – на домны и электростанции. Даже неизбежные трубы ТЭЦ, ставшие зрительной доминантой большинства российских городов, – следствие принятых тогда решений. Без них все эти миллионы метров жилья нельзя было бы осветить и обогреть. Панельные дома и трубы – и по сей день единый городской вид, объединяющий всю страну: от Калининграда до Магадана, от Оренбурга до Мурманска.

Дома живут дольше людей, и если пятьдесят лет назад они строились как спасение, то теперь они строятся по инерции, как неизбежность. Срочное решение давно назревшей проблемы стало стратегией на десятилетия и безальтернативной реальностью. Это пример того, как маленький зигзаг на пути к большой цели становится магистралью. Зависимость от выбранного пути формируется очень быстро – как колея в поле. Избавиться от этой зависимости – так же, как выбраться из колеи, – становится все труднее. Серийные многоэтажные дома были отличным решением для советского государства, поскольку советская экономика хорошо умела производить «вал» – налаживать массовое производство, в котором количество было важнее качества. Соображения стоимости диктовали размеры комнат, высоту потолков, количество этажей (пять – максимум, возможный без лифта), появление проходных комнат. Комнаты не принято было определять по функции – «спальня», «гостиная». Назначение комнат, как правило, менялось в зависимости от времени дня – диван становится кроватью и т. п. До сих пор размеры квартир определяются в России по количеству комнат, а не спален.

С появлением рынка все это должно было бы измениться – спрос должен был повлиять на предложение, дома должны были стать разными, как и образ жизни. Но оказалось, что домостроительные комбинаты в условиях рыночной экономики – это прибыльный актив. Директора осознали, что комбинаты можно приватизировать и начать зарабатывать, выпуская те же панели – слегка модернизированные. В любом случае это гораздо быстрее и дешевле, чем строить индивидуальные дома. Это один из множества примеров того, как технологии оказываются сильнее революций.