Самуил Лурье - Взгляд из угла

А с девушками получилось как-то проще. То ли присяжным показали - как телезрителям - пленку: лежит неизвестно где в каких-то ящиках оружие - много-много автоматов, - и присяжные, подобно телезрителям, вообразили, будто ПОРТОС - что-то вроде фадеевской "Молодой Гвардии" (во всей этой истории - слишком много литературных ассоциаций); то ли аргументы обвинения прозвучали неотразимо - пресса прониклась: воспитанников, представьте, заставляли работать! - и дрожь негодования в голосе...

Но, скорей всего, эти девушки - Ирина Дергузова и Татьяна Ломакина - вели себя на суде не лучше, чем на следствии: мало того что отстаивали свою теорию всеобщего счастья - еще и оспаривали доказательства вины, - короче, держались так, словно стали жертвами провокации.

Какое глубокое, спокойное удовлетворение читалось на лице красивой дамы в судейской мантии, когда она опрашивала приговоренных: понятен ли им приговор!

То есть понятно ли этим последовательницам Пифагора, что молодость их погибла? что одной предстоит провести восемь лет, а другой - шесть в беспрестанных унижениях, вне гигиены, впроголодь... остановимся: не нам рассуждать о советской тюрьме; Достоевский отдыхает, Солженицын замолчал.

Понятно ли, что эта беленькая и эта темноволосая (это ей стучали по каске) не могут оставаться на свободе, поскольку представляют опасность для общества - в отличие, например, от какого-нибудь алюминиевого короля, изобличенного в покушении на убийство; в отличие от... опять-таки не стоит продолжать.

Светленькая не ответила судье, сама спросила:

- У вас совесть есть?

Темненькая сказала, что приговор ей понятен.

Едва ли не главное литературное событие - книга Владимира Войновича "Портрет на фоне мифа" (М.: "Эксмо-пресс", 2002). О ней больше говорят, чем пишут. Боязно.

Я тоже едва решаюсь. Эта небольшая книжка вроде как подрывает авторитет величайшего из местных (а то и в целой подлунной) современников. К нему и обращена, впадая под конец в открытое письмо:

"Вы напрасно причисляете меня к своим ненавистникам. Никогда чувство, сколько-нибудь похожее на ненависть к Вам, у меня не возникало. Просто Вы очень отличаетесь от мифа, наделившего Вас достоинствами, не совместимыми в пределах одной человеческой личности. Я сам принял скромное участие в создании мифа, но, видя его распадение, не злорадствовал и не злобствовал, а огорчался. А потом решил посмеяться над мифом и над собой не меньше, чем над Вами. А так что же... Вы фигура историческая, уникальная, такой роли в истории ни одному писателю сыграть еще не удавалось и, даст Бог, в ближайшем будущем не удастся..."

Это и есть основная тональность. Как видим, впервые Владимир Войнович старается писать не смешно. Разве что позволяет себе непочтительную иронию - в очень умеренных дозах. А юмору - восхитительному своему юмору - велит молчать, и тот, обидевшись, не вмешивается. Даже и на тех страницах, где Владимир Войнович уверяет читателя и самого себя, будто пафос его книги - борьба с мифотворческим сознанием вообще и с культом личности А. И. Солженицына, в частности.

Но это не памфлет, а мемуар. И не против А.И. Солженицына, - но в защиту Сим Симыча Карнавалова.

Эта несмешная книжка сочинена, по-моему, только ради оправдания другой - смешной.

Был, если помните, у Владимира Войновича такой роман - "Москва 2042". Полный коммунизм, недавно закончилась Великая Бурят-Монгольская война, у власти КПГБ (коммунистическая партия государственной безопасности) во главе с Гениалиссимусом, он же и патриарх всея Руси; население снабжается питанием ("первичным продуктом") по талонам, выдаваемым взамен продукта вторичного, каковой продукт (его сдают по утрам) - основа экспорта, - и все такое.

Ах, какая там Лефортовская Краснознаменная Академическая тюрьма имени Ф.Э. Дзержинского! В каких незабываемо реалистичных подробностях описано посещение Дворца Любви (он же - Государственный экспериментальный ордена Ленина публичный дом имени Н. К. Крупской)!

Но черт попутал Владимира Войновича приплести к этой, с позволения сказать, антиутопии сколько-то ядовитых глав про знаменитого русского писателя, проживающего в нашем времени (герой-рассказчик стартует в будущее из 1982 года, тогда же и возвращается; на Западе роман вышел отдельным изданием в 1987); Сим Симыч Карнавалов, бывший истопник, теперь эмигрант-изгнанник, работает над шестидесятитомной эпопеей в имении Отрадном, что под Торонто...