Владимир Рекшан - Кайф

- Я ж говорил, - говорит Жак, и я примеряю гитару, как примеряют чужой пиджак, когда нечего одеть на вечеринку и некогда выбирать,

- Ты говорил, - соглашаюсь я.

В нашей комнате Николай и Петя, а виртуозы, кажется, еще возятся с примочками. Николай выглядит прилично и говорит:

- Не сходи ты с ума. В нашем возрасте это не прилично.

- Тогда скажи Пете, чтобы доставал из свертка.

Мы так сидим недолго плюс пепси-кола из домкультуркиного буфета и уже балагурим, а Николай говорит:

- Главное, чтобы Кира не завелся.

- Хватит и Сереги. Ты прав.

Объявляют в динамике на стене, что пора выползать, и мы выползаем в театральных тапочках, футболочках, джинсишках и пиджачках, чуть покачиваясь от переживаний, выползаем в тасовку коридора и я кричу:

- Кира где?

- Я здесь, - возникает Кирилл. - Мой выход.

- Твоя увертюра, Кира. Дай им.

Там сцена желтеет от огней и шум троглодитов. Туда-сюда, объявляют в микрофон, фестиваль, значит, жюри, вот, козырь на козыре и то да се, пару шуточек, свет сжимается и в полусвет выходит Кирилл увертюрить на клавишах. В полусвете сцены Кира гоняет по клавишам рояля, электроклавишам органа и синтезатора табунок тридцать вторых и шестьдесят четвертых. Заряжает в программу булькающий бас, отбегает на дюжину саженей, а я говорю мужикам:

- Готовность!

Кирилл разбегается и в прыжке бьет по клавишам кулаком, вызывая взрыв Звуков в Динаккорде, а мы выпрыгиваем под взрыв клавишей и взрыв троглодитов. Кайф!

Серега начинает гвоздить рифом, на восьмом такте набегает на малые палочками Николай, а в девятом я запеваю хит из прошлого десятилетия: Двери свои открой... Тогда это волновало кайфовальщиков... Смотри, наши души, наши души летят... Теперь у Сереги супер-риф и супер-Динаккорд у всех нас. На древней дороге, где свет, пыль и мир...

Древняя дорога продолжается, на ней мы в арьергарде времени и я зря не настоял, чтобы не вылезать с Древней дороги. Coda! И троглодиты прохладно постукивают ладонями.

- ...На столе стакан, а в стакане чай...

Вперед по древней дороге в пыли, поднятой обогнавшими лимузинами, на скрипучей арбе, на медленной арбе в пыли одиночества и отставания...

- Посидим молча, посидим! Посидим молча!

Coda! И троглодиты, вняв призыву, сидят молча.

Ни ноты молчания. Гвоздят Серега и Кира рифом, одолженным у Куин. Пора уже дрыгать ножками и выколачивать молчание из троглодитов, если не выходит чистым, понимаешь ли, искусством. И дрыгаю, благо бывший профессионал в смысле ног. Ну и черт с ним! На сцене за успех брата задушишь. Coda!.. Чуток шума есть и пара одобрительного свиста пополам с неодобрительным.

- Вперед, Серега!

Мы убегаем со сцены, и Серега один в одиноком белом луче наступает на троглодитов своим виртуозством и ему минусово свистят враги кивков в хард, но у Сереги не кивок в хард, они ничего не понимают в виртуозстве, им бы только неформально объединиться вокруг все равно чего, и Серега перепиливает их минусовые свистки, оживляя одобрение, после которого к Сереге присоединяется Николай, Жак и Кира, а мне три минуты отдыха и мыслей: почему не катится и где драйв, почему в пригороде Шушары катилось, а теперь драйва нет? Тут не объяснишь - нет и нет. И нет времени разобраться, остановить арбу и на обочине пикникнуть и ля-лякнуть под глоток родниковой воды и сигарету. Три минуты, как три копейки, уже в прошлом, а я на сцене опять И недавнее прошлое мое стоит за кулисами...

Драматическая, программная моя ария. В ней хотел чистым плачущим кристаллом обо всем разом. Вез маски, без стеба, без шизовки, без всего того, что обрекает на успех, без теперешнего декаданса, без подкрашенных губ и глазок, кокетничающих с патологией, без всего того, что оккупировало сцену моего любимого жанра, от которого я чесанул много лет назад...

Припев наступает из соль-мажора в си-минор, в фа-диез-минор, в си-минор, как у попа была собака, по кругу, кайф!

- Слышишь ли хруст в сплетенье ветвей? - Я слышу хруст в голосовых связках, их нет смысла жалеть раз в пятилетку. - В этой ли чаще пропасть нам! - Через двадцать минут голос от форсажа сядет, станет першить в горле, но через двадцать минут будет все равно. - Сплетенье жизни в сплетенье смертей! В этом городе, как в чаще лесной! - Соль-мажор, ми-минор... по кругу, по кругу, кайф!.. - В этом городе шаг за шагом! нота за нотой проживу себя-а! Кто мне поможет и кто подскажет, как жить в этом городе, в этой чаще лесной! - Кажется, связки лопнут, словно мачты в бурю, но паруса уже закатаны к перекладинам и падает голос с хрипящих высот в риторику полушепота: - Кто там идет за тобой? - За ним синкопа, как хромая собака, и опять: - Кто там идет за мной? - В полунапряжении, готовясь к броску в третьей части, когда голос с Серегиным рифом в одну дуду станут заполнять четверти си-минора и ми-минора, спотыкаясь на фа-диезе, а я поперек такта программно завою: - Спа-си меня (риф и подпевка унисоном), спаси! Пропускаю четверть, Догоняю фоновым речитативом: - Так надо, да! (Риф и подпевка унисоном.) - В этом городе, кто поможет мне! - спотыкаюсь на фа-диезе и обрываюсь полукатарсисом в наступившей code...