Мой Бог, мертвый вздох
ваш гитарный рок,
Он был крут, но он сдох,
сделав все, что мог.
Да, мертвый вздох. А о мертвых хорошо, либо ничего — и поэтому мы не будем лишний раз повторять о том, что сделал и натворил тот, антисоветский советский рок, под аккорды которого страна прекрасного далека превращалась в утонувшее в своем далеком капиталистическом прошлом страну гетто. Лучше сразу вернемся к рэпу — интернациональной классовой музыке с протестными корнями американских гетто, музыке, всецело порожденной капитализмом, и потому наиболее адекватной его времени и максимально удобной в борьбе против его господства.
Ты прав, брат, рэп — это музыка гетто,
Черных районов в Америке где-то,
No power, no woman, no power, no job.
И сам ты лузер, и дед твой — раб.
Так что же, друг, посмотри вокруг —
Здесь тоже тот же замкнутый круг —
No power, no woman, no job, no money,
Нашу страну у нас же украли.
Ты хочешь знать, где настоящее гетто?
Рядом, чувак, не в Америке где-то.
Вся разница только в оттенке кожи,
А наши гетто весьма похожи.
Здесь тоже рожи прохожих бьют,
Здесь тоже в подъездах ссут,
Здесь тоже бандит уважаем и крут,
Здесь пьют, пьют, пьют.
Твой стремный район, твой подъезд вонючий,
На улице мочат кого-то кучей,
Дороги разбиты, стены исписаны,
В мусоре с писком грызутся крысы,
На каждой квартире железная дверь,
За каждой стеной неудачник и зверь,
Голимые телки — за пару сотка,
В кавказских ларьках паленая водка.
Как ты еще цел здесь, тебе не ясно, —
Ведь это место, где жить опасно.
Но ты знаешь способ, чтобы стало хорошо, —
Нажраться или добыть порошок,
Ты знаешь, что завтра все будет так же,
Всю жизнь в отчаянии и лаже,
На руках все больше отметин.
Ответить, где ты?
В белом гетто.
Собственно, творчество SIXTYNINE само по себе является лучшим свидетельством того, что магистральная дорога развития социальной, революционной музыкальной культуры — за рэп-музыкой, во всяком случае на данном конкретном этапе. Подтверждать эти авансы, выданные социальной рэп-музыке, придется не нам, а новым музыкальным командам, которые, несомненно, появятся и пойдут в канве замечательного творчества Виса и его друзей.
Без разницы, кто нашей кровью сытый:
Банкиры, политики или бандиты.
У них есть власть и у них есть деньги,
У них подрастают такие же детки.
Заполнен в Цюрихе сейф из стали,
Оффшор, два паспорта, вилла в Италии.
Как вышло так, что страна проспала,
И всю ее превратили в подвал?
Они нас держат в узде, нас прессуют везде,
А им удобно, чтоб мы жили, как на сковороде.
Они хотят видеть страх у рабов в глазах,
Нас только мистер Кольт
сумеет уравнять в правах.
Эй, вы меня слышите, хозяева жизни?!
Вы, кто полстраны моей кровью забрызгали,
Вы, кто смеется при слове "Отчизна",
Вы, каннибалы капитализма!
Они метят, кроят и шьют по себе,
Им же тоже нужны рабы...
Им нужны рабы, и ты будешь их,
Если кожей не чуешь стужу.
Нам придется стрелять,
Чтоб остаться в живых,
Чтоб остаться собой —
Мне нужно оружие.
Мне нужно оружие, чтобы свои
Разум, тело и душу спасти,
Мне нужно оружие.
Здесь должно быть иначе уже,
Нет иного пути.
И мне нужно
Оружие.
11 ноября 2002 0
46(469)
Date: 12-11-2002
Author: капитан I ранга Владимир Заборский
“К-19”. ВЕРСИЯ ГОЛЛИВУДА
Во время открытой схватки между государствами, между разными социально-политическими системами, когда решается вопрос: “Кто кого?”, когда речь идет о жизни и смерти, “образ врага” неминуемо подается в самом отрицательном и неприглядном, “нечеловеческом” виде, чтобы не так страшно было против него воевать, чтобы можно было заранее чувствовать свое превосходство. И лишь после победы, когда острота противостояния спадает и уходит в историю, когда победители сталкиваются с новыми проблемами, ничуть не уступающими прошлым по своей опасности, образ побежденного врага претерпевает серьезную трансформацию. Вопрос: “Кого, как и зачем мы победили?” — становится актуальным, и те самые враги, которых еще не так давно малевали в жанре карикатуры, обретают более-менее реальные черты и (порой даже преувеличенную) силу. Для иллюстрации этого тезиса достаточно сравнить, как подавались образы гитлеровцев в “Подвиге разведчика”, и как — в “Семнадцати мгновениях весны”. Надо сказать, что пионеры середины 70-х после премьеры этого фильма играли не только “в Штирлица”, но и “в Мюллера”. Не исключено, тем же психологическим механизмом обусловлены и ставшие относительно популярными среди постсоветской молодежи идеи “правого радикализма”. Сходные процессы, судя по всему, начинают происходить после событий 11 сентября прошлого года, и в американском общественном сознании, одним из первых свидетельств чего, на наш взгляд, является выход в мировой прокат голливудского фильма, посвященного героической эпопее советской подводной лодки “К-19”. Острое столкновение традиционных голливудских штампов времен “холодной войны” и нового взгляда Америки на “советскую империю” анализируется в статье нашего постоянного автора.
Читать дальше
