Литературка Литературная Газета: Литературная Газета 6440 ( № 47 2013)

При обсуждении концепции многие журналисты и эксперты без устали спорят о Сталине, Иване Грозном, Горбачёве, Ельцине. Всё это предсказуемо.

По мнению иных, выходит, что наша история – это сплошь история тюрьмы народов на Русской земле абсолютно при всех режимах. Толерантные западники и вслед за ними их антиподы – крайние националисты – любят порассуждать о бесконечном «геноциде», о «войне с собственным народом». Но почему-то забывается, что неотъемлемое слово, сопровождающее всю русскую историю, – Победа. За ним и завоёванные пространства, и открытие новых земель, и кириллица, и Пушкин, и победные военные сражения, и просвещение народов, и свет кремлёвских звёзд, и Менделеев, и Гагарин[?]

Жизнь отдельного человека с самоощущением жертвы чаще всего ведёт к озлобленности и другим комплексам неполноценности. Зачем обрекать на подобное целый народ, который явно этого не заслуживает?

Есть выражение: «По-государственному мыслишь!» Его произносят с уважением. И впрямь, чего ждать при ослаблении государства? Раздоров, бессмысленных свар? К счастью, можно заметить, что всё-таки приходит осознание: история Отечества и просвещение – дело государственное. Хотя и претензий к проекту и ходу его обсуждения пока остаётся немало.

Теги:единый учебник истории

С 1994 года я, историк по специальности, категорически отказался обучать истории в пределах государственных программ. Массовые искажения в учебниках, изданных за счёт фонда Сороса, заполонили Украину и Россию. Надежда на честный учебник истории есть всегда, только веры многочисленным политиканам от исторической науки мало.

Советская историческая школа была направлена на изучение многочисленных, но не самых важных на фоне экономического и культурного прогресса бунтов против прежних властей. В новых учебниках надо делать упор на преемственность исторического пути, культурную и экономическую традицию. Важен поиск в истории опоры для дальнейшего мирного и устойчивого развития.

Юрий Лесько

Учебник должен быть один, без всякой политической и идеологической окраски. Если уж идут главы о Сталине как о великом человеке, о том, каким при нём стал Советский Союз, то там же должно быть предоставлено научно обоснованное суждение о нём как о "злодее". И главное, в учебнике должны быть сравнительные характеристики эпох (допустим, сталинской и ельцинской). Но, уверен, Ельцин проиграет Сталину по всем параметрам.

N.N

В каждом возрасте свои пределы понимания, исходить нужно из этого. А нас запугивают новым «Кратким курсом» для всех возрастов. Что, вы хотите на головы первоклашек обрушить все тяжёлые моменты нашей истории? Опомнитесь, нигде в мире этого не делают!

Prozess

Было бы замечательно, если бы мы смогли обрести единый учебник без всякой пропаганды. Но, скорее всего, нам будут расписывать, каким прекрасным героем был железный Винни-Пух, уморивший голодом миллионы людей своими «рыночными реформами»... Единый, свободный от пропаганды учебник, который изготавливается государством, является утопией, как и коммунизм. Все мы понимаем, как прекрасно было бы его иметь, но[?]

Борис Смыслов

Теги:история

Моя мама родилась в 1923 году в маленьком текстильном городке Шуе в 30 километрах от Иванова. Несмотря на то что мой дед был потомственным почтовым работником (династия возникла ещё в середине XIX века), мама захотела стать врачом, поступила в Ивановский медицинский институт. Во время Великой Отечественной войны, когда она училась в этом институте, там, в эвакуации, работала лучшая ленинградская профессура. Интересно, что в нашем роду кроме почтовиков много кого было, вплоть до певца Большого театра и архимандрита Елоховского собора, но вот врачей не было совсем.

Мою маму звали редким для России (кроме Ивановской области) именем Милитина. Прямо скажем, шансы выйти замуж после кровопролитной войны, да ещё в женском текстильном крае, были для неё исчезающе малы. Вмешался счастливый случай, который описан в, казалось бы, сказочном фильме военных времён "В шесть часов вечера после войны".

Многие студентки мединститута тогда переписывались с бойцами на фронте, но почти всегда это ничем не заканчивалось. А вот мои родители после войны (может, и в шесть часов вечера) встретились. Отец был похож на молодого Бернеса, мама, как видите, на молодую Целиковскую. Ни тот ни другой не устояли, вспыхнула любовь, чему я очень благодарен, так как через два года появился на свет.