«Яма слепых» — произведение весьма традиционное по форме и, несомненно, — в португальских условиях — новаторское по содержанию. По форме (линейное развитие сюжета, связь главных персонажей по принципу родства, преемственность поколений и т. д.) оно напоминает классический семейный «роман-эпопею», «роман-хронику» типа «Саги о Форсайтах» Голсуорси или «Семьи Тибо» Роже Мартена дю Гара с поправкой на португальскую, преимущественно сельскую, действительность и более скромный объем. Что касается содержания, то в его основе — материалистическое, марксистское понимание (и, соответственно, показ) национальной истории переломных десятилетий конца XIX-начала XX века. Уже само название романа — «Яма слепых» — и эпиграф, взятый из Евангелия от Матфея: «Оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму», — звучат приговором старой феодальной Португалии. По Редолу — слепы все те, кто противится объективному, неумолимому ходу истории.
В центре книги — впечатляющий образ главного «поводыря слепых», сельского магната Диого Релваса, ослепленного былым величием своего уходящего класса и ненавистью ко всему новому. Вот некоторые из его «откровений»: «Делайте так, как говорил мой дед: Кнут! И посильнее!..», «Управлять страной в соответствии с желаниями черни — значит опуститься до уровня низов», «Прогресс — это всего лишь вымысел, вымысел злого гения», «Лучше бы закрыть Пиренеи, положив конец контрабанде идей, ведь через закрытую границу ни люди, ни идеи не пройдут» и т. п. Парадоксальнее всего то, что сам Диого на протяжении романа так и не понимает своей слепоты, считая себя единственно зрячим в рушащемся и ускользающем от него мире.
Познакомившись с подобной характеристикой центрального персонажа, иной читатель, не приемлющий вульгарного социологизма в литературе, возможно, насторожится и захочет отложить книгу. Его уже достаточно пугали схематично-гротескными и плакатными образами классового врага. Но не бойтесь, дорогой читатель: в том-то и секрет, что Диого Релвас, не переставая быть врагом, и врагом жестоким, силой таланта Редола встает перед нами из плоти и крови, как личность по-своему незаурядная, поднятая до уровня зловещего символа целого класса и целой эпохи. В могущественном сельском магнате, которого сам монарх назвал «королем земледельцев Португалии», автору удалось воссоздать персонаж, воплотивший в себе и неповторимо человеческие черты, и типические черты своего уже вымирающего сословия. Редол, стремясь «говорить правду, и только правду», воссоздает своего героя по услышанным в детстве рассказам, ибо дед писателя в конце прошлого века был слугой и старшим конюхом у одного из таких рибатежанских латифундистов по имени Диого и с гордостью любил вспоминать, как однажды хозяин «не побрезговал ласково потрепать меня, бедняцкого сына, по голове» и как потом «вся семья обсуждала это историческое событие больше недели». Диого Релвас в изображении Редола — фигура далеко не однозначная: как воплощение традиционной феодальной Португалии он нам глубоко чужд и антипатичен; как человек, наделенный огромной волей, целеустремленностью и верой в свои идеалы, которые развенчивает сама жизнь, он вызывает невольную симпатию и… жалость. Он человек, не поддающийся напору обстоятельств, воплощение моральной стойкости и цельности — полная противоположность слабовольному герою романа «У лодки семь рулей» Алсидесу. Роман Редола впечатляет именно потому, что жертвой неумолимого хода истории в нем становится не рядовой «человек из толпы», а по-настоящему сильная, крупномасштабная личность.
Привлекает внимание третья, заключительная, часть романа «Яма слепых», названная автором «Абсурдные времена». Она характерна новым для творчества Редола использованием элементов фантастики в подчеркнуто реалистическом повествовании. Но абсурдность ситуации, когда мертвый Диого в Башне ветров ведет споры о судьбах страны и рода Релвасов с призраками отца и деда, — лишь кажущаяся и чисто внешняя по отношению к предшествующим событиям. Фантастика в романе не противостоит реалистическому изображению жизни, а органически вытекает из него. Выразительная аллегорическая форма необходима писателю, чтобы рассказать о финале некогда всесильного клана. Набальзамированное тело Диого Релваса рассыпается в пыль от порыва свежего ветра, влетевшего в окно, разбитое загулявшим сельским котом. Гак бесславно и гротескно кончается история «полупомещика, полубога», десятилетиями державшего в кулаке тысячи людей. А оставшийся в живых внук Диого Релваса в конце книги произносит фразу, вобравшую в себя судьбу всех португальских релвасов: «Между нами, старина, мы все мертвы».
Читать дальше