Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

Так вот, все эти симптомы умопомрачения как рукой сняло, как только мы увиделись. Правда, после этого я вообще забыла, что беру интервью, и вспомнила об этом, лишь когда щелкнула кнопка диктофона, в котором закончилась пленка. Мы просто общались, и общались очень хорошо».

В психологии есть термин «когнитивный диссонанс». Это когда в сознании сталкиваются противоречащие друг другу знания и убеждения.

Приговор Невзлину с одной стороны и его личность, его обаяние, его умение общаться, то впечатление, которое он производит на журналистов — с другой ввергают меня в состояние когнитивного диссонанса.

На роль главного убийцы от «ЮКОСа» трудно было найти человека более неподходящего.

Как-то, за несколько месяцев до выборов, мы с одним из моих коллег-писателей обсуждали, кто может стать президентом.

— Это будет человек с простой русской фамилией, — сказал он. — Ну, «Иванов» — слишком распространенная, значит, «Медведев».

По-моему, Невзлину просто не повезло с фамилией. В ней русскому человеку слышится «зло», «злость», «злой», «злить», «злиться». А, как известно из психологии, частицу «не» человеческое сознание склонно игнорировать. И кремлевские пиарщики решили, что человек с такой фамилией как раз на роль убийцы и подойдет, даром что сам пиарщик.

Утро 19 августа 1991 года.

Я еду в книжный магазин «Прогресс». Выхожу со станции «Парк Культуры». На противоположной стороне улицы стоят танки, пушками на метро, а у входа народ обсуждает происходящее.

Через полчаса я у Белого Дома.

Но и здесь никто ничего не знает. О судьбе Горбачева курсирует десяток версий.

С утра строят баррикады. Перевернутые скамейки, телефонные будки, какая-то арматура. Я тоже включаюсь в работу. В дело идут материалы с соседней стройки. Начали разбирать горбатый мостик. Жаль, красивый! Но его и в 1905-м разбирали. Опять отстроят.

На набережной несколько БМП.

Около метро человек десять пытаются остановить грузовик, чтобы пригнать к Белому Дому.

— Да отцепитесь вы, я вообще не здешний! — кричит шофер.

В этот день Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин приехали в Белый дом в качестве советников Силаева.

«Михаил Ходорковский на период 19–21 августа сложил с себя полномочия председателя межбанковского объединения «МЕНАТЕП» и находился в здании Верховного Совета России», — писал журнал «Власть». [13] Журнал «Власть» № 34(78) от 26.08.1991.

До отмены статьи за предпринимательство оставалось еще три с лишним месяца, а на них было собрано досье. О толстой папке позволили узнать связи, и молодые миллионеры уже ждали команды «Брать!»

«Мы трезво рассудили, что можем оказаться подсадными утками в большой политической игре, — вспоминали они в книге «Человек с рублем». — Надо будет скомпрометировать руководство Белого дома — вот он, компромат: уголовные преступники — в советниках, досье — многопудовое, судебный процесс по телевидению: у нас же гласность. И кому какое дело, что в советники мы не рвались, по бухгалтерским ведомостям Белого дома не значимся, работали бесплатно, хотя времени и на «МЕНАТЕП» не хватало. Просто недостало сил отказать новой власти, которой, нам представляется, мы были полезны».

Провидцы они! Судьба отпустит еще 14 лет до телепроцесса. Черт бы побрал подобное провидение! Я знаю писателей, которые ножницами вырезают из записных книжек такие пророчества.

«Заявления о выходе из партии мы написали 20 августа 1991 года в Белом доме, в дни путча, это было прощанием с иллюзиями, которым и мы отдали дань», — вспоминали Леонид [14] «Я дошел до кандидата, а вступить не успел, — пояснил мне Невзлин. — А Ходорковский был членом партии. Решение мы принимали вместе. Он написал заявление, а мне оно было не нужно — я просто не продолжил этот путь». и Михаил.

А совсем рядом, в здании СЭВ, украшенном плакатом «Слава воинам республики!», проходило собрание акционеров «МЕНАТЕПа». Решался вопрос об увеличении уставного капитала «Торгового дома МЕНАТЕП» с 50 до 2000 миллионов рублей и компании «МЕНАТЕП-инвест» с 5 до 150 миллионов рублей. Увеличили.

На следующий день, 20 августа, народа у Белого Дома было гораздо больше: не тысячи — десятки, а может быть, и сотни тысяч.

Белый Дом защищают штук десять танков и штук 15 БМП. На них российские флаги, на пушках — букеты цветов. Это танки генерала Лебедя.

Выступают Ельцин, Шеварднадзе, Руцкой. Около Белого Дома со стороны набережной располагаются на рюкзаках, одеялах и просто на голой земле его защитники. Некоторые, отдежурившие ночь, еще спят. Другие пишут плакаты, раздают листовки.