Е. Анфимова - Вампиры и зомби. Все о живых мертвецах

Один из представителей фамилии, Каспер-Анжей Дунин, в XVII веке переехал на Черниговщину из Польши. Дело в том, что в 1638 году за доблестное участие в Смоленской войне против Московии король Речи Посполитой Владислав IV пожаловал Касперу-Анжею село Борковка в Черниговском воеводстве. С тех пор его потомки стали носить фамилию Дунины-Борковские.

О молодых годах нашего персонажа — Василия Дунина-Борковского — ничего не известно. Однако есть сведения, что его отец был убит в 1649 году во время восстания Богдана Хмельницкого, а мать Татьяну и сестру Катерину — католичек, которые пытались укрыться в Нежине, — казнили взбунтовавшиеся казаки.

Василий Дунин-Борковский понимал, что времена меняются. Чтобы не утратить родовые земли, он принял православие и даже записался в Войско Запорожское. Ведь в 1667 году Московия и Польша заключили «вечный мир», разделив между собой украинские земли. Хитрый Борковский делал карьеру: он возглавил одну из сотен Черниговского полка — пост заметный. А после ареста и ссылки в Сибирь черниговского полковника Василя Многогрешного в 1672 году его место занял ловкач Василий. Полковник — очень значимая по тем временам должность, обладатель которой держал в своих руках военную и мирскую власть на большой территории полка, то есть целого региона. От нового гетмана, Самойловича, Василий получил еще несколько деревень…

Очевидно, полковник Дунин-Борковский умел служить любой власти, разным силам — земным и небесным. Он получил грамоты, подтверждающие его дворянство и владение своими землями и вотчиной отца, и от царя Алексея Михайловича, и от Петра Алексеевича, первого российского императора.

Умер Дунин-Борковский 4 марта 1702 года. Он был похоронен в Успенском соборе Елецкого монастыря в Чернигове. В стену собора вмуровали портрет Василия и плиту с эпитафией, написанной архиепископом Иоанном Максимовичем. И тут всем открылось то, о чем боялись говорить вслух подданные полковника.

По приказу Дунина-Борковского незадолго до смерти на стене Троице-Ильинского монастыря было изображено его загробное путешествие. Люди ужаснулись, но никто не посмел перечить воле полковника. «Путешественник» в загробный мир был изображен так достоверно, что все узнали истинное лицо полковника. Стало также известно, что Дунин-Борковский не исповедался и не причастился перед смертью и велел не звать на свои похороны священника.

Народ роптал. Очевидцы, осмелев, начали рассказывать, что Дунин-Борковский «ел скоромное в Страстную пятницу, тягал к себе дочек и жен своих селян, тиранил самих крестьян, одевал их в медвежий мех и травил собаками». Слуги сообщили о тайной комнате в палатах Василия, где тот занимался какими-то странными опытами.

Из запретных покоев часто были слышны нечеловеческие вопли. А ведь, кроме полковника, туда никто не входил. Что ж удивляться, добавим мы, ведь Дунин-Борковский был чернокнижником, алхимиком и чародеем, как и его далекий предок.

Спустя полгода после смерти полковника в окрестностях Чернигова началась серия странных смертей. По этому поводу даже было произведено следствие, которое установило, что за год тридцать человек пропали без вести и около двадцати умерли «смертию немочной». Народ не сомневался, что виной всему Дунин-Борковский, который после смерти стал упырем и пил кровь сельчан. Иначе чем же объяснить таинственную гибель и исчезновение людей?

Кобзари (украинские певцы) на базарах тогда пели:

Начали распространяться слухи, будто каждую ночь из могилы Василия выезжает карета, запряженная шестеркой вороных лошадей, и мчится к родовому имению Дуниных, которое располагалось на Черной круче над Десной. Там мертвец обходил свою усадьбу, наводя при этом ужас на слуг и домочадцев. Перед первыми петухами он останавливался возле старого колодца и указывал на него перстом, а после кукареканья исчезал.

Наконец родственники Дунина-Борковского и жители Чернигова обратились за помощью в церковь. Когда поздно ночью призрачная карета снова помчалась к Черной круче, ей навстречу вышла процессия священников и мирян во главе с архиепископом Иоанном Максимовичем. Встретились они на середине моста через реку Стрижень. Архиепископ поднял крест, и призрак полковника провалился в реку. А карета поплыла по сизому туману над рекой и вскоре растворилась в воздухе.