М. Грашина - Языческий календарь. Миф, обряд, образ

Леля и Русалии — покровители и подмога всем юным девам, тем, кто внутри себя творит то же волшебство, что и Русалии на зеленых заклинания, завивают в нее Русалии лучи лунного света, звонкие жилы родников, струи растительных соков. Не от того ли завивания иное имя их — Вилы? Русалии хранят и тайны исцеления — немало известно сказов разных народов, в которых люди получили искусство лечения от русалок и других обитателей вод.

Понимание Купалы как праздника плодородия и смерти одновременно, как торжество неразрывного союза сих двух начал проявляется не только в северной Традиции, но и в обрядах других индоевропейских семей. «Шестой день таргелиона» — день, когда Аполлону приносили в жертву людей и первые плоды. Жертва плодами дала название месяцу (Таргелос — «хлеб из первого помола», в теплой Греции поспевает ранее, чем на севере Европы), человеческая жертва состояла из мужчины и женщины, шеи которых украшали гирляндами смокв, «фаллического» плода.

Три дня вокруг Троицы поляки еще в XVI‑XVII веках почитали Ладо, Илели и Ясса, в коих узнаются Лада–Лето, мать всего живого, и ее дети: Леля — дева, весна, цветение и Ящер — тьма, подземье, смерть.

В Польше же Янов день отмечается «Волчьим карнавалом». Подробности сего обряда нам пока неизвестны, но привлекает внимание то, что схожим действом отмечены в этих краях оба Солнцестояния — и летнее, и зимнее. Волк, некогда бывший священным зверем Аполлона в земле Греческой, почитался спутником ясного Ярилы и в землях славянских. Кто Ивана–Царевича к невесте–красе на себе вытащил — ив прямом, и в переносном смысле?

Купала — своего рода рубеж между весенним, цветущим, и летним, плодовым, скупым на буйные игры обрядовыми циклами. Окончанием весенней полосы, проводами Лели–Весны на Руси повсеместно становится Троица, вернее, неделя после нее, известная как Русальная неделя.

С этого времени прекращаются весенние игры, такие, как «Горелки», «Уточки» и т. п.

Русалия, как всякая красавица, очаровательна, но и опасна. Она, как покровитель девичьей юности, хранит самые волшебные начала надлежащего девам ведания. Но берегись — она не столько передает его, сколько устраивает довольно строгие испытания. Часто русалия, сидящая на березе или играющая на речном берегу, загадывает загадки «девкам-семилеткам». В этих загадках сокрыто самое необходимое для жизни в нашем мире. Не нашедшейся, что ответить, или поддавшейся на лукавый обман, может прийтись туго.

Опасна она и для случайно встретившегося парня, который может нежданно-негаданно испытать всю силу ее очарования. Из-за этого! по деревням, особенно среди тех, кто не был уверен в своей стойкости против такого испытания, к русалиям, русалкам, малкам относились настороженно и с опаской, хотя и не могли не признать важность их деяния для будущего урожая и счастливой жизни. Как только Русальное время проходит, беспокойную соседку стараются проверить как можно дальше.

Так же, подобно Великим Русалиям древних сказаний и их близ­кой родне — бесчисленным русалкам, на ветвях сидящим бледным девам народных быличек, шаловливым, но чарующе-печальным обитательницам речных берегов и перекрестков дорог, вели себя и дочери славянские, удаляясь в березовую рощу, на пригорок, для «семицких» хороводов и только к этим дням приуроченных игрищ. Мужеский пол, дети и даже девочки, не достигшие возраста невесты, в этих собраниях участия не принимали. Только в самое последнее время, когда благополучно забылось все, что можно было сокрыть, и осталось одно веселье по случаю весны, Троицкие игрища становятся совместными.

Мужам в эти дни есть свое дело-деяние. Их сила до Солнцево­рота скрыта как бы под землей — во дни буйства русалок мужскому началу остается «черная работа», связанная с движением подзем­ных вод и течению соков по корням растений. Сии праздники озна­менованы для мужей почитанием Стрибога — Неба и Дажьбога — Света, от которых приходит Погода, и потому зависит созревание полей и иных природных даров. Но наипаче чтили Вещего Стража подземного мира, в Землю — жилище которого — на сохранение отдана судьба рода, в семени заключенная. Он, Вещий, во всякий облик обращается, не чужд был ему и женский образ, посему и надеются люди на него как на защиту от разгулявшихся шалуний. Особыми обрядами чтили в эти дни его «прибога» — проявления, Семаргла — Дива, духа вечного преображения, стража подземных вод, он же Переплут — хранитель переплетающихся корней расте­ний, податель урожая, к которому обращались также и в дни первых плодов. Этот дух — не из тех, кто обращает взоры в небесную высь, но весьма почитаем за свой труд, наиважнейший в земном цикле — круговороте смертей и возрождений. Хотя и долю отчуждения, с которой связано пребывание в «темном» подземном мире, он тоже принимает на себя. Оттого служба духу превращений связана с «выворотом», с некоторым отказом от ряда человеческого бытия. В честь Переплута ставились капи из дивно переплетенных корней, подобных извитому в пляске подземному зверю, ибо нет сильнее образа, чем созданный самой Природой. Его силою танцевали свое «многовертимое плясание» русальцы. Чародейство русальских дружин, южными нашими братьями сохраненное, так же жестко ограничено мужским кругом, как семицкие игры Руси — кругом девичьим, но происходит публично, на глазах у всей общины, кото­рая постепенно вовлекается в танец. Посетить русальские игры считается необходимым, чтобы народ был здоров и телом и духом, чтобы родили поля.