Борис Кравцов - Бегство из гетто - Заметки по поводу рукописи, оставленной в ОВИРе

Корреспондент задал ему вопрос:

«— Помогите разгадать двойной парадокс. Ваши европейские сородичи, пережившие фашистский террор и переселившиеся в Израиль, должны были бы испытывать отвращение к копированию нацистских карателей. К тому же в Израиле весьма высокий уровень образования. Как это вяжется с вопиющим антигуманизмом?

— У вас типичное для людей за пределами Израиля поверхностное представление о нашем обществе, — ответил профессор Шахак. — Да, у нас развитая система образования. Но духовное воспитание в учебных заведениях осуществляют раввины. А они проповедуют нетерпимость и враждебность к иноверцам, особенно мусульманам-арабам. Они выращивают религиозных фанатиков и шовинистов. Более того, в армии наши капелланы прививают юным солдатам оголтелую ненависть ко всем арабам… Пострадавшее от гитлеровцев поколение состарилось. Теперь в Ливане бесчинствуют наши солдаты и офицеры в возрасте от 20 до 40 лет. Их со школьной скамьи науськивали против арабов… Это парни перманентной войны. Из них сделали прирожденных карателей… Разве это свидетельствует о каком-либо отвращении к фашизму?»

Но наверное, рассказ о «культурной» экспансии сионистов будет неполным, если не высказать еще одно соображение. Как мне кажется, «забота» о сохранении «еврейской» культуры имеет для сионистов, я бы сказал, и определенное социально-экономическое значение.

Не снимая с повестки дня вопрос об увеличении выезда граждан еврейской национальности из СССР в Израиль, сионистские вербовщики отдают себе отчет в том, что адаптация иммигрантов в Израиле проходит не так быстро и обходится не столь дешево, как хотелось бы. Люди приезжают из другой социальной среды, не знают и не приемлют в большинстве, как уже говорилось, капиталистического образа жизни. Даже по израильским данным, этот процесс не обходится без острых социальных конфликтов, а изучение языка в «ульпане» отнимает в среднем до полугода и стоит недешево. Так почему бы не готовить будущих ландскнехтов для Израиля прямо в СССР, в кружках по изучению иврита, которые, кстати, и здесь националисты называют «ульпанами», в разного рода семинарах, религиозных клубах и т. д. Все дешевле обойдется… А что касается забот о «возрождении еврейской культуры», то приведу такой пример.

Мне как-то пришлось беседовать с одним из таких «ульпанистов». Он пришел в редакцию жаловаться: ему и еще нескольким «инициаторам» отказали в официальном разрешении создать в Ленинграде так называемое «общество по изучению еврейской культуры».

— А что изучать будете? — спрашиваю.

— Как что? — наигранно возмущается он. — Иврит.

— Ну а по каким учебникам?

Он отводит глаза в сторону и опять напыщенно декламирует:

— Культура и история еврейского народа изложены в священных книгах — Торе и Талмуде.

Все-так и выбалтывает: учебники есть, поступают из Израиля. Слова на иврите в русской транскрипции и здесь же русский перевод: как проехать по Тель-Авиву, сколько стоит билет, где находится Еврейское агентство, как снять квартиру — эдакий разговорник-путеводитель для вновь прибывшего (читай — иммигранта.—Б.К.). А рядом с этими невинными справками, как бы между строк, вот эдакие «поучения»: «Народ Израиля — избранный среди народов», «Бог отдал евреям весь мир в собственность». И картинки, конечно же, соответствующие.

И «учителя» есть — и прибывшие под видом туристов зарубежные эмиссары, и свои, «местные», которым отказано в выезде из СССР в связи с осведомленностью в секретных сведениях. Причем учат за деньги, и немалые. Но не это составляет основной источник дохода многих из них. Там, в Израиле и на Западе, они провозглашены «мучениками», «узниками Сиона», их имена активно используются в антисоветских пропагандистских кампаниях, их портреты печатают в газетах, в их «защиту» выступают сенаторы и конгрессмены. В их адрес идут крупные денежные переводы в иностранной валюте, дорогостоящие посылки.

— Ну а все-таки какую художественную литературу будете читать, речь ведь идет о культуре? — спрашиваю я своего собеседника и мучительно проделываю в памяти постыдную и не благодарную работу: вспоминаю имена писателей не по степени их таланта, не по духовному богатству произведений — по национальной принадлежности. — Генрих Гейне, Альберто Моравиа, ну, Самуил Маршак или Александр Пэнн, он ведь писал на иврите?

Молчит, глядя куда-то поверх меня. Ясно: слышит впервые. Я бросаю последний, как говорится, якорь — авось поймает: