Юрий Феофанов: Сто процентов закона

В юридическом словаре сказано, что «версия — одно из возможных объяснений события преступления и отдельных его обстоятельств, составляющих предмет доказывания по уголовному делу». Но, кроме того, версия имеет коварное свойство брать человека в плен, опутывать его силой так называемой очевидности. А усомниться в очевидности бывает не легко. «Ясно, как божий день» — худший из аргументов при расследовании преступления. Уж коль скоро мы упомянули Шерлока Холмса, вспомните начала почти всех рассказов: Скотленд-Ярду все ясно, а великий сыщик лишь усмехается, мол, «поживем — увидим».

Вадим Викторович был убежден материалами дела в вине Зарубина и Першакова. Но, как отметил Верховный Суд, не все было сцеплено до конца. И Анищенко попытался еще раз, более прочно и аргументированно, обосновать каждый, даже самый бесспорный аргумент. Но ведь обосновать какое-то положение — это значит посмотреть на него и критическим взглядом. И следователь постарался не придерживаться никакой версии, отбросить все, что не является бесспорным фактом, всего-навсего выполнить требование закона.

Вот показания пассажира в Дмитрове. Он садился в «Победу», слышал слова «товарищ Зарубин», видел в машине девушку и старика. Он утверждает: это было 13 июля в 21 час. Очень хорошо. Но в деле есть еще одно показание. Вечером того же 13 июля жительница поселка Иваньково якобы видела Зарубина в его гараже. Это показание было «лишним». Оно путалось в ногах у версии, такой стройной и убедительной. И это показание просто отбросили — мало ли что кто скажет. Оно же, показание, ничего вроде не опровергало, ни на кого другого не указывало. Просто существовало в деле и все. И Анищенко решил его отбросить. Только обязательно обосновать — почему можно отбросить.

Вызвал следователь женщину. Спросил, когда видела она Зарубина в его гараже. «После кино — часов в десять». «А может раньше?» — «Нет, нет, только стемнело, фонари зажгли». «Вы утверждаете, что видели Зарубина после кино, когда стемнело и фонари только что зажгли. И было это 13 июля. Так?» «Так». «Точно ли 13-го?». «Не знаю, может и не 13-го, в тот день в Москву собирался Зарубин, я хотела с ним поехать, а он назавтра беременную жену парторга повез в санаторий — в Архангельское».

Это уже показание, хотя и путаное, но от которого не отмахнешься. Свидетель говорит, что в 21 час приехал в Дмитров и видел на вокзале Зарубина — поезд действительно пришел в 21 час. Женщина видела Зарубина в его гараже после кино. Тщательные исследования. Вот показания парторга, справки из санатория о приеме беременной женщины. Да, 13-го Зарубин, как только стемнело и включили освещение, был в своем гараже. Новые поиски и расчеты. В кино дают точную справку о времени окончания сеанса — 21 час 42 минуты. Затем прослеживается маршрут девушки из кино до гаража Зарубина. Институт им. Штернберга называет время, когда стемнело 13 июля, а местная электростанция на основании журнальной записи подтверждает, что фонари включили в 21 час 50 минут.

Итак, Зарубин и Першаков встретили свои предполагаемые жертвы в Дмитрове в 21 час, отвезли за 40 километров, убили и вернулись в Иваньково. Ставится следственный эксперимент. Шофер знакомится с маршрутом, а потом повторяет гипотетический путь «убийц» на полном газу — 85—90 километров в час. На то, чтобы убить и ограбить двоих, оттащить одного за 400 метров, замаскировать трупы, остается 10 минут. Теоретически — возможно. Практически — сомнительно.

Нет, вы посмотрите, как работает Анищенко! Ни глубокомысленных рассуждений, ни дедукции, ни индукции, ни сверхпроницательности и оторванных пуговиц. Листает материалы дела и каждый фактик, каждое слово проверяет: кто сказал, чем подтверждается, откуда известно. Не больше, чем в учебнике криминалистики записано.

Следующие показания. Першаков после нахождения трупов уволился с завода, а Зарубин провожал его. Это видела свидетельница обвинения. «Заметал следы, — говорят работники милиции, — хотел создать видимость алиби». «Я был в Калязине в тот день, — утверждает Зарубин, — там на вокзале встречал свою ленинградскую знакомую. Не мог я провожать Першакова».

Командировка в Ленинград. Анищенко находит калязинскую гостью. Та уже забыла точную дату поездки к родным, но помнит, что отправилась сразу после ночной смены и брала день за свой счет. Табель помогает установить точную дату, расписание поездов — точные часы ее прибытия в Калязин. Нет, в тот день Зарубин никак не мог очутиться в Иванькове и помогать Першакову «заметать следы». Так рассыпалось показание, которое положило начало версии.