Эрнст Юнгер - Уход в лес

Кто видел однажды, как сгорает его столица, кто испытал вторжение войск с востока, тот никогда уже не утратит бдительного недоверия ко всему, чем можно владеть. Это поможет ему стать одним из тех, кто без чрезмерных сожалений обращается спиной к своему хозяйству, к своему дому, к своей библиотеке, если это необходимо. Он даже усматривает в этом акт свободы. Того, кто оглядывается, настигает судьба жены Лота.

Как всегда будут существовать натуры, слишком переоценивающие владение имуществом, так никогда не будет и недостатка в тех, кто усматривает в экспроприации панацею от всех бед. Однако перераспределение богатств не означает их увеличения – скорее это приведёт к умножению масштабов потребления, что можно наблюдать на примере любой лесозаготовки. Львиная доля этих богатств, несомненно, окажется у бюрократии, особенно при том распределении, при котором остальным достаётся только налоговое бремя; когда рыбу делят на всех, большинству достаются кости.

При этом будет важно, чтобы неимущий абстрагировался бы от идеи того индивидуального грабежа, который над ним совершается. Иначе у него останется травма, глубоко укоренившееся чувство поражения, которое потом может проявиться в гражданской войне. Впрочем, имущество уже распределено, и поэтому следует опасаться, чтобы обездоленный не стремился возместить свои убытки в других областях, и не прибегнул бы за этим к услугам террора. Гораздо полезнее будет сказать самому себе, что вовлечение в беду происходит неизбежно и в любом случае, и при различных и меняющихся обстоятельствах. Если же посмотреть на это положение с другого полюса, то оно подобно ситуации финального забега, когда спортсмен бежит их последних сил, видя перед собой свою цель. Это подобно вложению капитала, которое имеет целью не возмещение издержек, но является инвестицией с учётом новых и неизбежно наступающих порядков, и рассчитанной, прежде всего, на мировое господство. Можно даже сказать так: издержки таковы и останутся таковыми, что они приведут либо к полному разорению, либо к осуществлению самых невероятных шансов.

Подобной проницательности нельзя ожидать от простого обывателя. И всё же эта проницательность живёт и в нём, именно в той форме, которая позволяет ему принять свою судьбу и платить времени ту дань, которую оно вновь и вновь требует с него, неизменно заставая его врасплох.

Там, где экспроприация противостоит собственности как идее , наступает рабство, как неизбежное следствие. Последней зримой собственностью остаётся лишь тело со своей рабочей силой. Однако тот страх, с которым дух предчувствует подобные перспективы, несколько преувеличен. Ужасов современности вполне достаточно. Тем не менее, ужасающие утопии, наподобие Оруэлловских, полезны, хотя у их автора и отсутствует представление о подлинных и непреходящих соотношениях сил на этой Земле, потому он, собственно, и предаётся ужасу. Такие романы подобны духовным экспериментам, которые кому-то, быть может, помогут избежать некоторых окольных путей и тупиков практического опыта.

Поскольку нас интересуют здесь не столько процессы «на Корабле», сколько уход в Лес, мы посвящаем наше исследовани обсуждению суверенного одиночки. От его собственного решения зависит, что он считает своей собственностью, и как он намерен удерживать её. В такие времена, как наши будет лучше, если он будет показывать только самые незначительные из своих уязвимых мест. Проводя учёт своего имущества, он должен различать те вещи, которые не стоят жертв, от тех вещей, за которые стоит бороться. Подобные вещи и являются его неотчуждаемой, подлинной собственностью. Они также являются тем сосредоточением бытия, которое каждый несёт в себе, говоря о котором Гераклит, относил его к особому виду демонов человека. К подобным вещам относится, например, Отечество, которое носят в своём сердце, и отсюда, из своей нематериальной формы Отечество пополняется, когда оно терпит ущерб в своих материальных границах.

Сохранять собственное своеобразие тяжело – и тем тяжелее, чем больше вы нагружены имуществом. В этом случае вам угрожает судьба тех испанцев времён Кортеса, которых «скорбной ночью» утянул на дно груз золота, с которым они не хотели расстаться. В отличие от этого, тот вид богатства, к которому относится своеобразие, не только несравненно дороже, оно к тому же является тем источником, из которого исходит любое богатство вообще. Тот, кто это осознаёт, тот также понимает, что времена, в которые стремятся к равенству всех людей, приносят совсем иные плоды, чем ожидалось. Они только убирают заборы, решётки и второстепенные перегородки, расширяя тем самым пространство. Все люди – братья, но они не равны. Среди этих масс всегда скрываются одиночки, которые по своей природе, а значит и в своём бытии, богаче, благороднее, добрее, удачливее, и даже могущественнее остальных. Их изобилие прибывает в той же мере, в какой пустыня растёт. Это приводит к новой мощи и новому богатству, к новому расслоению.