Эрнст Юнгер - Уход в лес

Уход в Лес состоит в более тесной связи со свободой, чем любой процесс вооружения; в нём заключена изначальная воля к сопротивлению. Поэтому только добровольцы пригодны для него. Они в любом случае будут обороняться, не важно, тренирует ли их государство, снабжает ли, призывает, или нет. Тем самым они приводят доказательство своей свободы и подлинности собственного существования. Государства, в которых соответствующее сознание отсутствует, неизбежно опускаются до уровня приспешников и сателлитов.

Свобода является великой темой сегодняшнего дня: она суть сила, преодолевающая страх. Она есть главный предмет для изучения свободным человеком, и не только она сама, но и тот способ и образ, которым она способна быть результативно представлена и явлена в сопротивлении. Мы не хотим увлекаться подробностями этого. Страх уменьшается уже тем, что понимают его роль в случае катастрофы. К катастрофе нужно готовиться так же, как перед началом морского путешествия разучивают правила действий при кораблекрушении. Когда целый народ снаряжается для ухода в Лес, это становится страшной силой.

Можно услышать возражение, что немец не создан для подобного вида сопротивления. Было много чего, на что его не считали способным. Что касается обеспечения оружием и средствами связи, и прежде всего, радиосвязи, проведения учений и манёвров, подготовки опорных пунктов и систем, рассчитанных на новый вид сопротивления – короче, той стороны дела, которая упирается в практику, то всегда найдутся силы, которые ей займутся и её сформируют. Более важным является соблюдение старого принципа, что свободный мужчина должен быть вооружён, причём не оружием, которое хранится где-то в арсеналах и казармах, а оружием, которое хранится у него дома, в его квартире. Это также скажется и на соблюдении основных прав.

Среди грозящих нам сегодня перспектив, пожалуй, самой мрачной является возможность того, что две немецкие армии пойдут войной друг на друга. Всякое дальнейшее наращивание вооружений с той или с другой стороны увеличивает эту опасность. Уход в Лес есть единственное средство, которое может быть посвящено общим целям, без оглядки на искусственные границы. Здесь можно обрести пароли, распространение которых и обмен которыми, воспрепятствует тому, чтобы немцы стреляли друг в друга. Просвещение по ту и по другую сторону, в том числе и идеологическое, не может навредить, и также сослужит свою службу в тот судьбоносный час, когда, как в битве под Лейпцигом, начнут переходить на другую сторону.

Сила, которая основное внимание уделяет уходу в Лес, подтверждает тем самым, что у неё нет планов наступательной войны. Зато она способна сделать свои оборонительные средства очень сильными, и даже устрашающими, при очень незначительных затратах. Это создаёт возможность долгосрочной политики. Плоды сами падают в руки тому, кто сознаёт свои права и умеет ждать.

Нужно коснуться ещё той возможности, что уход в Лес, как путь, на котором свобода и необходимость постигают друг друга, окажет воздействие и на армию, и изначальные формы сопротивления, от которых произошло всё солдатское, вновь вернутся в историю. Когда перед лицом колоссальной угрозы встаёт чистый вопрос «быть или не быть», свобода из пространства права поднимается на другой, более священный уровень, на котором отцы, сыновья и братья становятся едины. Никакие армейские планы не смогут перед ними устоять. Перспектива того, что пустая рутина завладеет вещами, гораздо опаснее перспективы оказаться безоружным. Всё же этот вопрос не касается ухода в Лес как такового; здесь одиночка сам определяет способ и образ сохранения своей свободы. Если он решает служить, дисциплина превращается в свободу и становится одной из её форм, одним из её средств. Свободный человек любому оружию придаёт свой смысл.

Как все сословные формы были переплавлены в специализации рабочего характера, что значит: в технические функции, так же были переплавлены и солдатские формы. Солдату из всех подвигов Геракла остался, по сути, только один: он должен время от времени чистить Авгиевы конюшни политики. В этом деле ему всё труднее сохранять руки чистыми, и вести войну тем способом, который, с одной стороны, отличал бы его ремесло от ремесла полицейского, а с другой стороны, от ремесла мясника, или даже живодёра. Для его новых нанимателей это менее важно, чем распространение ужаса любой ценой.