Эрнст Юнгер - Уход в лес

Мы полагаем, что то полушарие, где царит необходимость, мы уже в его основных чертах исследовали. Мы изобразили здесь техническое, типическое, коллективное, порой величественное, порой ужасающее. Теперь мы приближаемся к другому полюсу, где одиночка действует не только как страдающий, но и как судящий и вершащий приговор. Здесь перспективы меняются; они становятся более духовными, более свободными, но и заметно более опасными. Тем временем нельзя было начинать с этой части проблемы, поскольку необходимость всегда ставится на первый план. Необходимость может подступать к нам в виде принуждения, страдания, хаоса, даже в виде самой смерти – в любом случае её требуется усвоить как урок.

Таким образом, дело не в том, чтобы изменить основы мира труда; скорее его способно освободить великое разрушение. Можно было бы построить другие дворцы вместо этих термитников, как того утопии частично требуют, частично опасаются; но таким простым план никогда не был. Дело также не в том, чтобы не платить времени дань, которую оно требует, поскольку свободу и долг возможно сочетать.

Следует принять во внимание и следующее возражение: нужно ли вообще ввязываться в катастрофу? Нужно ли, хотя бы и в духовной области, подходить к краю вод, водопадов, водоворотов, глубоких пропастей?

Это возражение не стоит недооценивать. Здравый смысл настоятельно предписывает намечать себе безопасный маршрут и придерживаться его. Эта дилемма на практике подобна процессу вооружения. Вооружение создаётся на случай войны, в первую очередь, как средство защиты. Затем оно возрастает до того предела, после которого кажется, что оно само по себе войну подгоняет и притягивает. Это та степень инвестирования, которая в любом случае приводит к банкротству. Так можно предположить, что именно системы громоотводов, в конечном счёте, и вызывают грозы.

Это же правило справедливо и в духовной области. Когда слишком много размышляют об обходных путях, о проезжих дорогах забывают. Так и в нашем случае – одно не исключает другого. Наоборот, здравый смысл требует все возможные случаи в их совокупности предусматривать, и на каждый случай готовить свою серию шахматных ходов.

В нашем положении мы обязаны считаться с катастрофой, засыпать с мыслями о ней, чтобы ночью она не застала нас врасплох. Только благодаря этому мы получим тот запас безопасности, который дарует возможность осмысленных действий. В условиях полной безопасности мышление заигрывает с катастрофой; оно включает катастрофу в свои планы как величину маловероятную и покрываемую мелкой страховкой. В наши дни всё наоборот. Мы должны вложить в катастрофу весь наш капитал – для того, чтобы сохранить золотую середину, путь которой стал узким, как лезвие ножа.

Знакомство со срединными путями, предписываемыми здравым смыслом, по-прежнему необходимо: они подобны стрелке компаса, определяющей каждое движение и каждое отклонение. Только так и можно прийти к норме, одобряемой всеми без того, чтобы их принуждали к этому насилием. Тогда же и границы прав будут соблюдаться; только это и приводит к долгосрочному триумфу.

Не может быть сомнений в том, что и поныне существуют правовые нормы, признаваемые всеми. Вполне очевидно, что мы переходим от национальных государств, и даже от крупных территориальных единиц к планетарным порядкам. Этого можно достичь договорами только в том случае, если у партнёров есть к этому воля, что должно быть доказано в первую очередь ограничением своих притязаний на суверенитет – поскольку подобное отречение сулит многие выгоды. Существуют идеи и существуют также и факты, на основе которых великий мир уже может быть заключён. Этот мир предполагает уважение к границам; аннексия провинций, депортация народов, создание территориальных коридоров и разделы по параллели увековечивают насилие. Поэтому определённое преимущество заключается в том, что до подобного мира ещё далеко, и благодаря этому всё чудовищно огромное нуждается ещё в одобрении.

Версальский мир уже заключал в себе Вторую мировую войну. Основанный на голом насилии, он стал новым Евангелием, которое самим своим существованием одобряло любое насилие. Ещё один мир, заключённый по тому же образцу, просуществовал бы и того меньше, закончившись разрушением Европы.

Впрочем, разные иные политические идеи мало нас занимают. Всё дело, напротив, в опасностях и страхах, подстерегающих одиночку. Всё те же противоречия раздирают его. Сама по себе его жизнь наполнена желанием посвятить себя своей профессии и своей семье, к чему и лежат его наклонности. Но вот эпоха предъявляет свои требования – бывает, что условия потихоньку ухудшаются, а бывает, что он вдруг видит себя атакованным с неожиданной стороны. Экспроприация, принудительные работы и даже худшие вещи вторгаются в его жизнь. И вскоре ему становится ясно, что нейтралитет будет равносилен самоубийству: как говорится, с волками жить – или по-волчьи выть, или вступить с ними в бой.