Эрнест Хемингуэй - Очерки, статьи

В толпе можно увидеть удивительных красавиц — эффектные, с наброшенными на плечи яркими платками, темнокожие, темноглазые, с черными кружевными шарфами на головах, они идут вместе со своими кавалерами; толпа эта с утра до ночи течет по узким проходам по обе стороны от столиков, стоящих в тени сводчатых арок среди палящего солнца на атыми арками главной площади — . День и ночь на улицах танцуют. Ленты крестьян, одетых в голубые рубашки, развеваются и кружатся в старинном танце басков среди барабанов, флейт и разных дудочек. А ночью город пульсирует от звуков больших барабанов, и все танцуют на огромном открытом пространстве площади.

Мы прибыли в Памплону ночью. На улицах текли реки танцующих людей. Музыка грохотала и гремела. На большой площади запускали фейерверки. Все другие карнавалы, которые я видел, просто меркли по сравнению с этим. Ракета над нашими головами взорвалась ослепительной вспышкой, и ее остатки, кувыркаясь в воздухе, прошелестели вниз. Щелкающие пальцами танцоры, пробегая сквозь толпу, наткнулись на нас, когда мы только-только стащили сумки с автобусной стоянки. В конце концов я сумел донести сумки через толпу к гостинице.

Мы заказали комнаты еще за две недели — и писали, и телеграфировали. Но все равно мест не было. Нам предложили лишь комнатку с одной кроватью, где проходила труба от кухонной вытяжки, за целых семь долларов с человека. Последовала долгая перебранка с хозяйкой гостиницы, индианкой, стоявшей у стойки руки в боки с выражением полного спокойствия на широком лице, которая объясняла нам на смеси французского и испано-баскского, что за эти десять дней ей нужно заработать на весь год. Люди приходят, люди платят — столько, сколько она им скажет. Она может предложить комнату получше, за десять долларов с человека. Мы ответили, что тогда пойдем спать на улице со свиньями. Она согласилась, что это вполне возможно. Мы пояснили, что это лучше, чем ночевать в такой гостинице. Все в очень дружелюбном тоне. Хозяйка задумалась. Мы по-прежнему стояли на месте. Миссис Хемингуэй присела на рюкзак.

— Я могу дать вам комнату в доме в городе. А перекусить можете здесь, — предложила наконец хозяйка.

— За сколько?

— Пять долларов.

Мы отправились сквозь узкие, темные, обезумевшие карнавальные улицы. Мальчик нес наши сумки. Это был старый дом в испанском стиле со стенами толстыми, как крепостные; комната была большой и красивой. Прохладная, приятная, с красной плиткой на полу и большими, удобными кроватями в алькове. Из окна было видно железную решетку забора и улицу. В общем, мы удобно устроились.

А внизу, на улицах, всю ночь звучала долгая, дикая музыка. Несколько раз за ночь, когда начинался дикий грохот барабанов, я вставал с постели и шел по плиточному полу на балкон. Но картина каждый раз была одна и та же: люди в голубых рубашках и без шляп плыли и кружились в диком фантастическом танце по улицам, а перед ними несся грохот барабанов и пронзительный голос флейт.

С наступлением дня музыка словно взорвалась. Она действительно стала военной. Миссис уже встала, оделась и смотрела в окно.

— Иди посмотри, — сказала она, — они все куда-то идут.

Пять часов утра. Улицы все были заполнены людьми. Они шли в одном направлении. Я поспешно оделся, и мы присоединились к ним.

Толпа двигалась к большой площади. Люди вливались в нее из всех улочек и потом уходили по направлению к открытому пространству, которое мы видели через узкие щели в высоких стенах.

— Давай выпьем по чашке кофе, — предложила миссис.

— Думаешь, нам хватит времени? Эй, что сейчас будет? — спросил я мальчишку, торговавшего газетами.

— Энсьерро, — ответил он насмешливо. — Энсьерро начинается в шесть.

— А что такое энсьерро? — спросил я.

— Спросите меня об этом завтра, — спросил он и побежал. Теперь бежала вся толпа.

— Я хочу выпить кофе. И не важно, что сейчас будет, — сказала миссис.

Две струйки кофе и молока из больших чайников смешались в стакане. Толпа все еще бежала по улочкам, которые подпитывали площадь.

— Что все-таки такое это энсьерро? — спросила миссис, прихлебывая кофе.

— Я знаю только, что быков выпускают на улицу.

Мы двинулись следом за толпой. Через узкие ворота — на большое желтое открытое пространство, где была новая бетонная арена для боя быков, высокая и белая, а теперь черная от заполонивших ее людей. Желто-красный испанский флаг развевался на раннем утреннем бризе. Пройдя через всю арену, мы вскарабкались на вершину амфитеатра, поглядывая в сторону города. Места на вершине стоили по одному песо. На всех остальных уровнях места были бесплатны. Все толпились снаружи этого бетонного амфитеатра, глядя поверх желтого города с его ярко-красными крышами на длинный деревянный загон, растянувшийся на голой равнине от городских ворот до арены.