— То есть смысл империи, построенной Романовыми, был еще и в безопасности глобальной, в христианском служении соседям? Тогда понятно, почему Николай Второй предлагал создать мировую систему коллективной безопасности. Обычно эта его инициатива кажется отвлеченной от реальной политики.
— На самом деле это была давняя традиция русской дипломатии. Еще Александр Первый, на волне победы над Наполеоном ставший самым влиятельным правителем континентальной Европы, сформулировал принцип христианской политики, создав вместе с Австрией и Пруссией так называемый Священный союз. В его уставном тексте прямо сказано, что вступившие в Священный союз государи соединены узами неразрывного братства, а их подданные считают себя «как бы членами единого народа христианского». Создавалась коллективная система взаимного служения. К этой системе примкнула вся Европа, кроме Турции и папы. Но она рассыпалась, потому что в Британии и Франции у власти стояли буржуа, которые вели свою игру. Вскоре к ним присоединились немцы и итальянцы, стремившиеся наверстать упущенное за годы национальной раздробленности. На эгоистические интересы прекрасно легла соблазнительная идея национализма: братство братством, но есть немцы, а есть славяне. Кстати, немцы были главными противниками и инициативы Николая Второго.
— В инициативе Николая Второго был хоть какой-нибудь прагматизм?
— Она была абсолютно прагматична. Николай предложил создать систему, основанную на принципе невмешательства и международного разрешения конфликтов, справедливо считая, что невозможно победить и навязать свою волю в ситуации, когда выстроен баланс международных сил. Именно такая система и легла в основу Организации Объединенных Наций — но после того, как в пожаре двух мировых войн погибли десятки миллионов людей. В начале двадцатого века немцы уповали на новые технологии, рассчитывали воспользоваться технологическим скачком для достижения фатального военного преимущества, создать оружие нового поколения, которое другие просто не успеют поставить на вооружение, — и одержать быструю победу. Они вложили все свои ресурсы в перевооружение армии, в новейшие образцы бронетехники, тяжелой артиллерии, в подводные лодки и авиацию. Царские инициативы выглядели для них издевательством, и кайзер Вильгельм Второй в гневе сказал, что его кузен Николай, видимо, сошел с ума. А на самом деле царь оказался весьма проницательным политиком.
Враги России
— Одно из самых сильных впечатлений от выставки связано с тем, кого она объявила врагами России. Вместе с Разиным и Пугачевым ворами названы декабристы. Честно говоря, это шокирует. Хотя бы потому, что они были патриотами, воевали с Наполеоном и даже на каторге переживали о том, как идут дела у России на Кавказе или в Польше.
— Дело в том, что у всех таких деятелей, будь то самозванцы, Стенька Разин, декабристы или большевики, есть две общие черты. Прежде всего это обман. Вся привлекательность этих протестных движений основана на полуправде, на дезинформации и лукавстве — без этого никто за ними не пойдет. И второй момент — поразительная, наивно детская безответственность их вождей, откровенный политический авантюризм. Возьмем тех же декабристов. Под какими лозунгами они выводили войска на Сенатскую площадь? За государя-императора Константина и некую конституцию, под которой большинство солдат понимало… жену Константина! А на что они рассчитывали в случае успеха?
— Да, узнай солдаты о замыслах цареубийства, декабристам бы не поздоровилось.
— Берем проект манифеста несостоявшегося «диктатора» декабристов Сергея Трубецкого, читаем под пунктом шесть: «Упразднение постоянной армии». Что это значило бы для России, нетрудно представить. Потом эти же черты проявятся у народовольцев, у революционеров начала двадцатого века: обман и авантюризм. Ведь большевики пришли к власти под одними лозунгами, а реализовали совсем другие. Это был обман, возведенный в систему, авантюризм настолько высокого градуса, что неизбежно приводил к катастрофам. Неудивительно, что такие «антисистемные» движения всегда пользовались благосклонностью и щедрой поддержкой со стороны политических конкурентов России.
В то же время с точки зрения макроисторического анализа тираноборцы — любопытный феномен. Здесь, конечно же, есть элемент жертвенности и благородства: эти люди, как правило, рисковали собой, часто погибали в борьбе за свободу — самое ценное, что есть у человека, причем у христианина тоже.
Читать дальше
