Андрей Десницкий - Люди и фразы (сборник)

Мы были недавно в древнем городе Переславле-Залесском — там есть Музей чайника и Музей утюга. То есть просто два обычных, некогда жилых дома, в которых просто по окрестным дворам собрали эти и другие предметы быта, — то, что раньше выкидывали как старый хлам. А теперь люди могут прийти и узнать, что до электрических утюгов, оказывается, были и другие. Сначала цельнометаллические, которые надо было нагревать в печи. Потом придумали менять в них нагреваемые отдельно железные бруски, потом стали сыпать прямо внутрь полого утюга горячие угли, но это, конечно, очень небезопасный процесс. А еще были утюги со спиртовкой внутри, и даже с газовой горелкой, и такой гладильщик носил за спиной настоящий газовый баллон. Вот, оказывается, сколько всего существовало в мире и в нашей стране, пока всеобщие 220 вольт и глобальные фирмы не положили конец этому разнообразию!

Но дело, конечно, не в самих утюгах, а в ином подходе к музейному делу. Эти музеи — одного с нами роста, они о жизни таких же людей, как и мы сами. Утюги дают потрогать не просто потому, что они железные, и если их сто лет брали и не сломали, так и теперь не сломают — нет, нам дают прикоснуться к ушедшей повседневности. Это маленький мостик в мир прабабушек и прадедушек, а то и родителей… Вот стоит, например, на полке цельнометаллический утюг советского производства 1961 года выпуска. Вы представляете себе: в Советском Союзе первый человек полетел в космос, небывалый триумф науки и техники, — а вот бытовые утюги производились такие же, как в Средние века. Как много это говорит нам о советской жизни!

А что такое старые музеи, от Эрмитажа до краеведческого? Роскошная витрина. Они тоже совершенно необходимы, но по ним мы никогда не поймем, как в то время простые люди одевались, чем пользовались, что ели и пили. И значит, в конечном счете не поймем, как они жили, что чувствовали и думали. Вместо этого нам показывают лучшее из того, что создали они в это время. Это лучшее обязательно надо видеть, но оно — еще не вся картина, а лишь ее часть.

У нас вообще есть склонность к такой вот «витринности», в том числе и в церковной жизни. Создается прекрасная, но несколько абстрактная картина, как оно должно быть в идеальном случае, а что там на практике, в общем-то, и неинтересно. Роскошная мебельная стенка с собраниями сочинений, которые годами никто не открывает, — знакомая картина из детства, не правда ли? Или вот сцена, которую однажды видел в палаточном туристическом лагере. На той полянке, где стояла полевая кухня и готовили еду, был прибит к сосне отрывной календарь, почему-то он оказался православным. Шел Успенский пост, и листочки календаря сообщали нам, что сегодня нам «дозволяется вино и елей», но ни вина, ни елея в наличии просто не было в радиусе десятка километров — нам их заменяли макароны с тушенкой и чай, основные продукты для туриста. Так очень часто происходит с нашей православностью: вот там мы правильно все формулируем, а вот тут, на практике, живем совершенно перпендикулярно этим формулировкам, уж как получится. Следим не столько за жизнью, сколько за чистотой формулировок.

Теперь, наверное, вы понимаете, что порадовало меня в этом музее: радостное внимание к реальной нашей жизни. Я очень люблю Эрмитаж и Третьяковку, они просто необходимы, но и без такого музея утюгов наше видение мира тоже будет не совсем полным. И не случайно сына пришлось утаскивать оттуда чуть ли не за уши… Хотя, конечно, там еще были очень симпатичные девушки-экскурсоводы, которые лихо и задорно управлялись со всеми утюгами и чайниками. Может быть, еще и в этом дело.

А еще мы недавно буквально наткнулись, гуляя по Лосиному острову в Москве, на такой же небольшой деревянный домик под весьма звучным названием: эколого-просветительский центр «Русский быт». Он, похоже, только совсем недавно открылся, там еще немного экспонатов, а посетителей еще меньше, но там уже проходят мастер-классы… или как это назвать? Не сочетается ведь такое понятие с русским бытом. Словом, туда приглашают детей и показывают им, как пользоваться прялкой или ткацким станком, — причем берут настоящее, собранное по разным деревням. Там же неподалеку есть и клуб исторических реконструкторов (ребята восстанавливают средневековое вооружение и учатся обращаться с ним), биостанция с лосями, да много чего есть настоящего, живого, интересного.

Я могу только позавидовать своему сыну: меня в детстве никто не водил в такие музеи.