Андрей Десницкий - Люди и фразы (сборник)

А потом приходит Страстная, и мы забываем об этих «я» и «меня». Все «мое» уже не имеет значения, даже мои грехи, даже мое покаяние: Христос идет на Крест, чтобы уничтожить и саму память о грехах, и говорить на Страстной мы можем только об этом. Да, в другое время это, может быть, самые важные на свете вещи, но только не сейчас. Велики или малы грехи, положено ли начало покаянию, — что это значит в масштабе Голгофы? И уже на крестном ходе прежде радостного «Христос воскресе!» мы начинаем говорить о нас как об общине: «…и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити».

И вдруг оказывается, что все частное, личное в нашей христианской жизни было лишь ступенями к событиям Страстной и к Пасхе. И вся пасхальная служба наполнена не только светом Воскресения, не только ликованием будущего Царства, но и горячим, безусловным призывом к нам, закоренелым индвидуалистам: «Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем, рцем: „братие“, и ненавидящим нас простим вся Воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!»

Когда Христу задали вопрос: «Кто мой ближний?» — Он рассказал притчу о милосердном самарянине и тем самым дал ответ: ближний — это всякий, кто попадется тебе на пути, даже если он совершенно чужд тебе по вере, национальности и прочим внешним показателям. Ближний — это тот, с кем ты обошелся как с ближним. Все мы так или иначе бывали в ситуации, похожей на ту притчу: на нашем пути оказывался лежащий человек, скорее всего пьяный, но кто его знает на самом деле… И так не хочется наклоняться к этому неопрятному человеку и выяснять, что там с ним произошло.

То ли дело в Интернете! Мы теперь на дальние дистанции перемещаемся в основном по нему, и «впавшие в разбойники», а также в тяжелые болезни и несчастные случаи встречаются нам на его просторах. Давайте представим себе, как обсуждалась бы новость о пострадавшем на Иерихонской дороге и о милосердном самарянине в электронном пространстве.

А:Согласно сообщениям информационных агентств, на трассе Иерусалим — Иерихон произошло разбойное нападение. Пострадавшему оказана медицинская помощь.

Б:Никакая помощь не оказана! Я как раз проезжала мимо и видела, как этот несчастный лежал в луже собственной крови с оторванными руками и ногами. Целая толпа священников и левитов прошла себе спокойненько мимо, и пришлось мне лично пришивать ему оторванные конечности…

В:Девушка все наврала, как заявляют компетентные органы, никаких происшествий на дороге вообще не было. И уж конечно она не смогла бы сделать хирургическую операцию в полевых условиях!

Г:Компетентные органы лгут! Долой прогнивший режим!

Д: Производится сбор средств в пользу пострадавшего, которому необходима срочная операция, расчетный счет номер…

Е:Не верьте им, они мошенники, это подложные реквизиты!

Ж:Как низко пали нравы в наше время, когда пострадавшие так и валяются по всем дорогам и никто не желает остановиться, особенно это жадное и коррумпированное так называемое «священство», которое только и мечтает что о полном господстве…

3:Говорят, ему помог какой-то самарянин. Кто-нибудь знает имя этого человека?

И:Самаряне, убирайтесь в свою Самарию! Понаехали тут…

И так далее и тому подобное. Что общего у всех этих столь разных отзывов? Человеческое несчастье становится здесь поводом для выражения собственных мыслей и чувств, и, говоря о пострадавшем, каждый на самом деле говорит о наболевшем. Мимо не проходит, но ничем не помогает.

Нет, я совершенно не хочу сказать, что сетевое милосердие бесполезно. Можно привести множество примеров, как в блогах и на форумах люди собирали средства на помощь тем, кто в ней действительно нуждается, и находили тех, кто может им помочь. Без Интернета у них это просто не получилось бы. Но я сейчас немного о другом — о тех сторонах сетевого милосердия, которыми оно отличается от обычных форм благотворительности. А может, не так уж и сильно отличается, судите сами…

Сообщений о чужих бедах, пожалуй, слишком много. Мы не в состоянии не то чтобы помочь — отреагировать на каждое. И наше обычное действие — «перепостить», «вывести в топ». Так у нас появляется чувство пусть мимолетной, но сопричастности: мы не прошли мимо чужого горя, мы на него отреагировали.