Лариса Бабиенко: Как живется вам без СССР?

— Что случилось?

— Тсс… потом…

Наконец-то началась долгожданная передача последних известий.

«Никакой связи со столицей страны не имеется, — взволнованно говорил диктор. — Аэродром и телеграф охраняются. По сообщениям английского радио, в стране взяла власть в свои руки военная хунта».

Самым храбрым, судя по прежним рассказам Хади, был в этой комнате геолог Аид. В экспедиции, в геологической партии на Кавказе он однажды шел с котелком за водой к ручью и вдруг нос к носу столкнулся с медведем. От неожиданности и от страха Аид поздоровался со зверем по-арабски, потом по-русски. Не забыл приветствие и на английском. Медведь крякнул, рявкнул и… присел. Видимо, с таким полиглотом в горах он еще не сталкивался. Парень в это время спокойно прошел мимо.

Нынче Аид прямо-таки приник к радиоприемнику.

Нервно взглянул на товарищей студент из Литературного института Осман. Его стихи о родине и свободе в эти дни публиковались во многих советских журналах. Халим с биологического взволнованно поглаживал волосы.

— Что же делать? — тревожился физик Мухаммед. Высокий, тонкий, изящный, как рисунок восточной графики, этот парень нравился многим. И в первую очередь, конечно, университетской дирекции. Поэтому, как только он женился, ему сразу же дали для его молодой семьи лучшую комнату в общежитии. Слово на митинге, путевки в Коктебель, билеты в Большой театр — все в первую очередь выпадало Мухаммеду. Многие завидовали этому баловню судьбы!

Но спокойным в этой комнате выглядел лишь однокурсник Анны — Рахман. Он и на лекциях, как египетский сфинкс, бывало, не шевельнется. Как ни заглянешь в его тетрадь, в ней написаны лишь два слова: «марксизма-ленинизма». А Рахман в это время величественно изучает афро-арабскую периодику. Потом жуликовато и хитро просит кого-нибудь: «Напиши шпаргалки, моя хабиба…».

Видите ли, моя любимая!

«Отодвинуть бы в сторону арктического льда все мерзкие хунты…», — думала в это время Анна. Ведь ей так не хотелось видеть людей, которые набились в комнату Хади, понурыми и невеселыми. И, чтобы хоть немного их отвлечь от печальных известий, она вдруг насмешливо выпалила:

— Ну, какие у вас революции, ребята? Сломают на улицах несколько пальм, погоняют из одного Нила в другой крокодилов, а на утро — покой, тишина…

В ответ — гомерический, вот-вот брызнут стекла окон, хохот.

— С ума сошла! — вскочил со стула биолог Халим и возмутился: — У нас, видите ли, только пальмы ломают, у нас только подобие революции… Настоящая была только у вас, да?!

Хади не дал в обиду Анну.

— Конечно, у нас ломают пальмы, — вроде бы согласился он с девушкой, но через мгновение возразил и добавил жестко, что потом ими ломают головы, позвоночники…

— Ломают судьбы народов, понимаешь? У целой страны опять отнято будущее, — вставил гневно Осман.

— Кто она такая? — возмутился и неприязненно глянул на гостью Халим. — У нас тут свои дела…

Однокурсник Анны мгновенно утратил свое хваленое равнодушие, отложил газету в сторону.

— Хватит, — остановил его Рахман, добавив, что девушка живет в стране, в которой за целую жизнь не услышишь ни единого выстрела. Потому у нее и столь добродушный взгляд на мир.

Рахман рассказал вроде незначащее, вспомнив, как недавно работал в их стране собкор Володя, который прислал в редакцию африканской газеты сообщение о том, что в аэропорту далекого русского города Новосибирска уже объявили посадку на самолет, но Ил-118 почему-то не взлетал, а стоял еще час, хотя экипаж получил разрешение на взлет. Пассажиры, конечно, забеспокоились, но им объяснили, что на полосе гуляет лосенок и дежурные ждут патрульную машину, чтобы отправить животное в лес. Что вскоре и было сделано, а ИЛ благополучно взмыл в воздух.

Вскоре Володя увидел свое сообщение в печати и вихрем ворвался в редакцию.

— Кто переводил? — с порога уже взвыл он. — Это же грубейший ляп! Это ошибка…

Местный редактор взял в руки газету.

— Где ты увидел ошибку? — спокойно спросил он. — Так и у тебя написано. Все верно.

— Верно? — наступал на редактора собкор. — Я написал, что на полосе гуляет лосенок. Понимаешь, лосенок…

— Ну и что?

— Ты же перевел, что верблюжонок. Но в Сибири нет верблюдов.

— А у нас нет лосей, — спокойно возразил африканский редактор. — Наши люди не понимают, что такое лосенок. А верблюжонок… гуляет на полосе около самолета… это понятно нашему читателю, это смешно…

Друзья Хади, окунувшиеся было в мир печальных известий, повеселели.