Александр Усовский: Кто развязал Вторую Мировую? Настоящие «поджигатели войны»

Но литовский Великий князь этот повод Ивану IV дал!

Польский король и Великий князь литовский Сигизмунд Август

В 1557 г. Жигимонт Август решил сделать наместником рижского архиепископа своего племянника Криштофа. Желание понятное и объяснимое. Ливония в эти годы — жалкое захолустье Европы, ее лучшие годы — далеко в прошлом. Пять «вроде бы государств» — Ливонский орден, Рижское архиепископство, Дерптское, Эзельское и Курляндское епископства — образуют некую конфедерацию, в которой порядка не больше, чем в публичном доме во время пожара. Богатые портовые города — Рига (куда очень уж хотел пристроить племянничка Жигимонт Август), Нарва, Ме-мель и Ревель — гнули свою политику, склоняясь к шведским единоверцам-протестантам и вообще стараясь не иметь ничего общего ни с католической Польшей, ни с еще более сомнительной с конфессиональной точки зрения Литвой; ливонские рыцари же, имеющие замки в Курземе и Земгалии, склонны были, наоборот, принять главенство какого-нибудь приличного католического монарха — например, Великого князя литовского и короля Польского; определенные ливонские круги (из латгальских владетельных баронов, чьи земли были на востоке орденской территории) ничего не имели против суверена в лице Великого князя московского; одним словом, орден пребывал в это время в состоянии агонии и полного политического раздрая.

Жигимонт Август настоял на своем требовании и даже более того: угрожая войной, он принудил ливонский нобилитет к тому, чтобы Ливония заключила союз с Великим княжеством против Московии.

А Ливония, между прочим, — данник Москвы. То есть состоит с ней в отношениях вассалитета. Иными словами, действия Жигимонта Августа — прямой вызов Москве со стороны Риги, перчатка, брошенная ливонскими рыцарями в лицо лично Ивану Грозному.

И русский царь эту перчатку поднимает — в 1558 г. он начинает войну с Ливонией. 11 мая 1559 г. русские берут Нарву, 19 июня — Тарту, 2 августа остатки орденского ополчения во главе с магистром Фюр-стенбергом попадают в плен под Феллином. Ливония де-факто прекращает свое существование.

И вот тут на ее труп набрасывается целая свора падальщиков!

Ливонский магистр Готкард Кеттлер (ставший таковым ввиду пленения «настоящего» магистра) в отчаянии обратился к Жигимонту Августу как к Великому князю литовскому (в конце концов, есть же союзный договор!), обещая за помощь в борьбе с Москвой передать княжеству часть Ливонии. 31 августа 1559 г. в Вильно Кеттлер подписал с Жигимон-том Августом договор, по которому магистр передал орден под опеку Великого князя. К договору присоединился и архиепископ рижский. В июне 1561 г. литвинское войско вошло в Ливонию. Одновременно на Ливонию напала Швеция и захватила Ревель.

Был заключен договор о переходе под власть Жи-гимонта Августа Риги. На сейме в Вильно литвинские станы согласились с желанием «земли Лифлянтское з иншими паньствы нашими за ровню статися». 28 ноября 1561 г. ливонские послы и Жигимонт Август поклялись в исполнении договора, а 5 марта 1562 г. орден был распущен. Его война стала войной княжества...

Так желание Жигимонта Августа разжиться землицей и непыльной должностью для племянничка ввергло Великое княжество в тяжелейшую войну, которая покончила с его существованием как суверенного государства.

Русские согласились со сменой противника — и уже в апреле 1562 г. московские войска вторглись в пределы княжества и разорили предместья Витебска, Дубровно, Орши, Копыля и Шклова, осадили Полоцк — твердыню княжества на северо-востоке.

Царь собрал огромное войско — согласно белорусским хроникам, едва ли не 280 ООО воинов и еще 80 ООО обозных человек Правда, как известно, у страха глаза велики, и реально русские полки пришли в Литву числом менее ста тысяч сабель, но все равно воинство было изрядным. «Огненный наряд» его состоял из 200 пушек, четыре из них были настолько огромными, что каждую из них на позиции устанавливала тысяча человек. Естественно, осады даже пятидесятитысячного войска с двумя сотнями пушек Полоцк не мог выдержать никак, и 31 января 1363 г., после сокрушительного артиллерийского удара, спасаясь от пожаров, полочане сдались на милость московского Великого князя. Милость, правда, была своеобразной — царь раздал полочан в неволю своим боярам, а евреев, отказавшихся принять святое причастие, утопил в Двине. Правда, таких фанатов иудаизма оказалось немного — Хроника Быховца насчитывает оных около двухсот человек