— Мои родители были выходцами из крестьян, оба — комсомольцы двадцатых годов. Мама потом стала партийным работником, до последних лет трудилась инструктором ЦК Компартии Украины. Отец был слесарем, после возглавил Дворец культуры киевского завода «Большевик». А после войны стал директором самого завода, хотя имел только среднее образование. В то время так часто бывало: комсомольцев бросали то на один пост, то на другой. Папа нередко брал меня с собой на работу. Завод «Большевик» располагался рядом с городским парком культуры, где после войны устроили выставку трофейного оружия — танки, бронемашины, пушки и пулеметы. Мы, мальчишки, болтались рядом постоянно в надежде что-нибудь украсть. Хотя, сказать по чести, я в этом не очень нуждался, потому что оружия у нас в доме хватало. Мой дядя был капитаном погранвойск и одним из первых вступил в бой с немцами. Через неделю он получил тяжелое ранение, его послали в тыл и сделали командиром маршевого полка, в котором обучали новобранцев перед отправкой на фронт. Дяде принадлежали превосходный немецкий карабин, бельгийский браунинг и еще пара каких-то пистолетов, которые появились позднее в нашей киевской квартире. Все это он оставлял, когда ездил на фронт передавать новобранцев в действующую часть.
В 1944 году мы вернулись из эвакуации, и я стал хозяином всего этого блестящего арсенала. Впрочем, в самом Киеве хватало возможностей приобрести оружие. На месте, где сейчас построен цирк, раньше находился фантастический рынок, который назывался евбаз — еврейский базар. Почему еврейский, никто не знает. Там толклась половина Киевской области, продавали-покупали все что хочешь… Так вот, у неработающего фонтана периодически стоял неприметный человек с рукой, засунутой за лацкан пиджака или пальто, — он продавал оружие. У такого продавца я однажды купил себе прекрасный наган — старый, революционных времен, калибра 7,65. Потом он куда-то делся, не помню.
— Странно, что вы в результате подались в журналисты.
— Знаете, я всегда много читал. Пристрастился к этому занятию еще в детстве, когда сидел с младшим братом. Клал книжку на колыбель, баюкал его и читал — наклоняясь вместе с люлькой вперед и назад, чтобы не терять строчки из виду. Сергей родился уже в эвакуации и вырос практически у меня на руках. Потом он окончил исторический факультет Киевского университета, стал специалистом мирового класса в области музеев. Сейчас брат — генеральный директор Национального музея истории Украины. Но я отвлекся…
Со временем тяга к чтению трансформировалась в желание писать самому, и я решил поступить на журфак. Однако это оказалось непросто. Дело в том, что прием в советские вузы в 1948 году был особым. Годом ранее в Советской армии прошла масштабная демобилизация, 2,5 миллиона человек вернулись домой. Война была давно закончена, держать огромную армию уже не имело смысла. Все эти ребята начали поступать в институты, к тому же все золотые и серебряные медалисты поступали вне конкурса. На первый курс отделения журналистики Киевского университета 15 мест из 25 было занято бывшими фронтовиками. Пришлось увеличить курс до 34 человек, в результате на одно место претендовали 600 абитуриентов!
Мне посчастливилось пройти этот конкурс. На курсе я был самым молодым, мне только исполнилось 17. Рядом же находились ребята 23—24 лет, которые прошли всю войну, самое значительное событие в их жизни уже завершилось. Почти все раненые, у кого-то не было руки, у кого-то — ноги. И повидали они такое, что нам и не снилось. Первые недели между нами существовал определенный водораздел. Естественно, фронтовики были ближе друг к другу, чем к нам, зеленым пацанам. Но уже через месяц-полтора эта разница практически сгладилась. А ко второму курсу мы вообще стали единым коллективом. И вот удивительный факт: эти ребята никогда не говорили о войне, не носили ордена. Может, от скромности. Скорее же они просто сторонились всего, что напоминало им про этот ад. Сейчас я очень жалею, что у меня не хватило наглости и любопытства как следует расспросить этих ребят. Но теперь уже поздно, никого в живых не осталось. Мой учитель и названый старший брат Аркадий Галинский, возглавлявший корпункт «Советского спорта» на Украине, тоже ведь принимал участие в войне. Он попал в плен, бежал, через линию фронта вернулся к своим и дошел до Германии. Мы знали друг о друге все, но о войне он не рассказывал. А я, дурак, толком и не спрашивал.
Читать дальше
