Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

И продолжают читать. Есть еще порох».

В январе 2009 года Марат Гельман у себя в «Живом журнале» процитировал рэп, выложенный в ЖЖ пользователем ottsen: «Парням иногда бывает непросто. //Особенно если невысокого роста или если на лице прыщи и короста, в общем, если не соответствуют девчачьему ГОСТу. //С другой стороны, довольно прикольно //говорить “мне не больно”, когда тебе больно, когда тобой девочка довольна, когда знаешь секретный пароль, но //все-таки парень должен быть парнем, //А не растением-хакером, не тряпкой бесхарактерной, не “Мистером Паркером”».

К этой цитате Гельман приписал: «Ну, Макс. Если что, войдешь в историю таким образом, в не через вв (тм)». Паркер перепостил рэп на «Идюте» под тэгом «жызнь». Для некоторых стать словом, которое вставляют в текст для рифмы, — это популярность. Для Паркера — это жизнь.

— Все время есть какие-то люди, которые пишут что-то такое. Вот приходит человек специально, чтобы под каждым моим постом написать, какой я козел и мудак. Я одно время собирал это все в отдельный журнал, который называется Why like Parker, сейчас давно уже перестал это делать. Я просто на них фильтр в почту ставлю, и все. Я их не баню, а просто не вижу того, что они пишут. А поскольку я читаю только те комментарии, которые по почте приходят.

— А вообще обратная связь для вас важна? Вы вступаете в диалог с комментаторами?

— Вступаю, когда интересно. Но сейчас, конечно, почти не вступаю, потому что появился телик, а он на самом деле очень многое меняет в жизни человека. Я это далеко не сразу понял. Но когда я стал участвовать в субботней программе на федеральном телеканале, я вдруг стал для большого количества людей, которые меня читают, звездой типа Доренко или еще чего-то. Несмотря на то что там я ерундой занимался, на этом телевидении, но тем не менее я «человек из телевизора». Как человек я им неинтересен совершенно, и дискутировать с ними сложно, потому что они не воспринимают меня как человека. Кроме того, я уже в самом начале говорил, что вообще дискуссия как таковая исчезла из ЖЖ. Все люди как бы заняли позиции по сторонам какой-нибудь условной баррикады. Они могут быть разные, эти баррикады, но все равно один здесь, другой здесь. Людей, которые пытаются что-то осмыслить, очень мало. Вот мы сегодня тут видели эту молодежь, — Паркер кивает на выход из барного зала — туда, где по лестнице, ведущей на улицу, гремят ботинками мальчики и девочки, разгоряченные съемками и халявным пивом, которое им давали по талончикам перед началом дебатов. — Меня, честно говоря, все это прибило немножко. Люди, которые задавали вопросы из зала, — это же молодежь, которая школьники и студенты! А они какую-то хуйню спрашивают: «Зачем вы пропагандируете ЕС?». Люди не думают, им удобно не думать. Потому что никто вокруг не занимается никакой полемикой, а просто декларируют постулаты. Один говорит: «Свобода слова. Демократия. Права человека». Чего ты у него ни спроси, он тебе в ответ на это говорит: «Свобода слова. Демократия». Я про это книжку написал — «День отличника». А другой точно так же говорит: «Мы “пятая колонна”. Запад нас не любит». А мыслительного процесса никакого нет. И я, естественно, тоже расслабляюсь в этой ситуации. А чего мне мыслительный процесс — я вон собираю смешные заявления. «Ах, не мог Associated Press написать, что крейсер “Аврора” приплыл вЕрузию!» [73]. Ну, вот написал. Понимаете, это же смешно.

«Смешно» — вообще основополагающая категория паркеровского мира. Все, так или иначе достойное интереса или внимания, он считает «смешным», в противоположность всему «не смешному» и не достойному. У современного человека — а Паркер, безусловно, очень современный человек, несмотря на все его показное славянофильство, почвенничество и провинциальность — «смешное» и «серьезное» вообще поменялись местами, ролями и знаками. Смешное — это хорошо, потому что интересно. Серьезное — плохо, потому что скучно и пафосно. Неслучайно сам Паркер считает смешным огромное количество самых разных вещей — от потоков мата в свой адрес до содержания под стражей беременной Светланы Бахминой. И то и другое делает его жизнь интересной.

В этом смысле показательны диалоги, в которые Паркер со своими комментаторами все-таки вступает.

15 сентября 2008 года он написал по поводу отказа в амнистии Светлане Бахминой: «Я, конечно, все понимаю и Бахминой очень сочувствую. Но все же беременеть для того, чтобы иметь основания выйти из тюрьмы, — это дикость. Делать еще не рожденного ребенка заложником столь неприятных обстоятельств — это жестоко и закладывает в меня сомнения в том, что эта женщина действительно так уж нуждается в своих детях. Потому что хорошая мать двоих детей никогда бы не допустила беременности, если существует хотя бы ерундовая вероятность того, что этот ребенок родится в тюрьме. При том, что двое ее детей уже растут без матери. Это дикость. И Бахмина неприятно удивила меня этим обстоятельством. Я считал ее безвинно осужденной овечкой».