Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

— Это существо, которое по любому вопросу имеет мнение, — объясняет Линор. — Короче, это умно говорящий дурак. Такое разглагольствующее существо, которое не понимает элементарных вещей.

Тут можно добавить, что элементарные вещи, которых не понимает и не видит Снорап, — это, например, семейные узы и любовь между мужчиной и женщиной. Тоже, если вдуматься, похоже на Линор, умеющую быть язвительной и подчеркнуто циничной в обсуждении отношений, секса и всего того, о чем с трепетом пишут в женских романах, журналах и сообществе girls_only.

— Я человек хорошо социализированный, но крайне некоммуникабельный. Для меня ЖЖ

— это не место, где происходит моя социальная жизнь. Я почти никогда не отвечаю на комментарии, даже когда их делают близкие мне люди, если эти комментарии — не вопросы. И сама не пишу комментариев никогда. Можно сделать поиск по комментариям, которые оставила я, — там, может, три комментария в месяц, и то примерно в духе «выздоравливайте».

— Из тысячников я читаю Гвгения Гришковца, юзера drugoi. Не могу вспомнить, кто третий — наверное, кто-то социально близкий.

— Носик?

— Да, Антон Носик, естественно. Большинство людей, которые в рейтинге «Яндекса» занимают первые 50 позиций, — я вообще не знаю, кто это такие. Ну, то есть, впервые вижу их ники. Я фильтрую сильно: у меня и те, кто добавлен в друзья, не факт, что добавлены в группу, которую я читаю. Так что у меня какой-то совсем другой, «параллельный ЖЖ», как говорит Толик Воробей. Вот, кстати, Толика Воробья я читаю, который юзер avva.

— У вас были какие-то сильные эмоции от вашей жизни в ЖЖ?

— Только на очень ранних этапах, потому что тогда его читало мало людей, и никто не мог предсказать, что его будут читать многие. Если мне хочется поделиться чем-нибудь сильно личным — у меня есть группа, потом еще более узкая группа, потом совсем узкая группа человек из четырех, наверное. Да, у меня есть другой ЖЖ, в который вы добавлены, естественно, и который служил для совсем личных переживаний. Но я просто поняла, что технически это бессмысленно. И он сейчас — просто группа внутри snorapp. Но и там я пишу или тогда, когда меня совсем все достало и хочется кому-нибудь поплакаться, или когда у меня есть вопрос, который я готова задать этим пяти людям и больше никому.

— Как вы думаете, подзамочные записи у всех устроены так же?

— Знаете, это из области вопросов про секс. Одна из самых больших проблем в сексологии — тот факт, что мы никогда не наблюдаем изучаемый предмет в действии. Мы знаем свой опыт, насколько можем. Мы знаем опыт своих знакомых, насколько они рассказывают. Мы знаем опыт добровольцев, которые участвуют в исследованиях, и это требует поправки на присутствие наблюдателя. А вообще о предмете нашего изучения мы не знаем ничего. Мы в худшей позиции, чем люди, изучающие редкие виды носорогов: они-то хоть могут добраться до них и посмотреть. Сексологу гораздо тяжелей, а если он идет на жертвы ради науки, то с большой вероятностью окажется в тюрьме, — смеется Линор. — Это касается и подзамочных записей: ни малейшего представления.

«Ни малейшего представления» — ее любимый ответ. Как человек, делающий все возможное, чтобы ненароком не вступить в какую-нибудь дискуссию и не оказаться в ситуации, когда нужно высказывать экспертное, решающее или просто «умное» мнение, Линор изо всех сил притворяется, что ни о чем таком не думает и никаких мнений по предложенным вопросам не имеет. На самом деле — и думает, и имеет; просто, как и все, не хочет отвечать за базар, если можно этого не делать.

— Большинство записей под замок люди делают потому, что они не хотят отвечать за базар перед всем миром. Причины неотвечания за базар могут быть самые разные: это слишком личное, или это вещь, которую мы не готовы обсуждать, даже если она касается предпочтений в литературе. Люди, которых читают многие, иногда делают самые простые записи подзамочными, чтобы их не цитировали, чтобы эти записи не расходились. Иначе говоря, они готовы открыть их 800 людям, зная, что 800 — это предел. Я знаю ситуации, когда люди использовали закрытые записи, чтобы заниматься какими-то интригами между собой, своей подругой и ее любовником — один видит запись, другой не видит… Другими словами, это механизм, который можно применить к чему угодно. Я делаю закрытые записи, или когда они личные, или когда я не готова вступать в публичное обсуждение.