Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

Действуя подобным образом, вы обязательно наберете несколько сот френдов, и когда их число далеко перевалит за полтысячи и вас официально признают получеловеком, однажды ночью к вам придет сам Фцптрк [120] (теперь — dlbb [121]) и предложит кровью подписать договор.

С вас потребуют разные вещи — дрочить на рейтинг, заниматься эксгибиционизмом, зачеркивать, использовать мат и падонкафскую лексику, осквернять святыни, писать про секс, потрафлять низменным вкусам, продаться КГБ задешево, склочничать, хамить и т. д. (у каждого тысячнега это записано в интересах невидимыми чернилами). В общем, ничего особенного.

Ну и так, по мелочи, есть несколько пунктов, которые должны остаться тайной договаривающихся сторон. А вы за это станете тысячнегом.

Из журнала marta_ketro, 22 октября 2006

— Вы не думали как-то капитализировать свою популярность в ЖЖ?

— Писать платные посты?

— Необязательно. Можно же размещать у себя рекламу или стать официальным блогером какой-нибудь компании или мероприятия.

— Я думала об этом, конечно. Но сейчас у меня все в порядке с деньгами, поэтому в мелких вливаниях, которые может принести ЖЖ — долларов 200–300, - я вроде как не нуждаюсь. А количество позора, которое можно через это поиметь, неизмеримо больше. С другой стороны, то, что мои книги продаются чуть быстрее, чем книги другого начинающего автора, — это все-таки выгода от ЖЖ. Мне предлагали какие-то рекламные кампании — допустим, за 500 долларов разместить у себя платный пост.

— Просто написать: «Йогурт такой-то — самый лучший йогурт на свете»?

— Ну да. И я подумала, что я бы скорее обменяла одну рекламную кампанию на другую. Мне бы они помогли что-нибудь раскрутить, а я — им. Реклама в блогах — на самом деле безумно выгодная штука, потому что наши читатели нам, в общем-то, доверяют. Те 250 тысяч, которые читают Cosmo, — это безадресная реклама; а я, когда читаю у какой-нибудь своей знакомой, что она купила себе карандаш для глаз «Шанель» и он ей хорош, иду и покупаю, как зомби, «Шанель», потому что она мой друг и она мне так сказала. Когда я думаю, что я вот таким образом надую девять тысяч человек, меня это, конечно, очень бодрит. Но неудобно. То есть совсем какую-нибудь ерунду я бы не стала вот так вот предлагать.

Это уже становится доброй традицией: кто-то из любимых френдов нечаянно (или нарочно) попадает в топ, получает ушат настоящей беспримесной жж-славы, а потом, обсохнув и опомнившись, спрашивает: «Марта, как вы-то до сих пор не свихнулись?» В зависимости от настроения вру разное. Жене сказала: «Мне безразлично мнение незнакомых людей», Юле — «У каждой приличной женщины должны быть свои маньяки», Коши ответила: «Баню». Но, в общем, всякий раз случается одно и то же: яндекс-бот ко мне не ходит, но о попадании в десятку немедленно узнаю по топовым срунам, прибегающим в комменты с известной целью.

<.>

Представьте себе человека-творца, не такого, как я, а настоящего. С Идеей, с Долгом перед Отечеством, с Миссией, в конце концов. И он, допустим, пишет. И год, и другой, и пятый — а публикаций нет. В сети его никто не читает, кроме «единомышленников», на полноценный самиздат денег нет, напечатался один раз в братской могиле в складчину, теперь продает брошюрки знакомым (100 рублей, с автографом автора — 150). Напишет рассказ или стих, статью критическую или пост на актуальную тему, а его _все_равно_никто_не_читает_, даже бесплатно. А тут вы, сука популярная, в топе. С какой-то незначительной фигней. Или книжка у вас вышла (плохая! плохая! плохая!). Или по телику вас кажут, хотя он и лицом, и умом, и дикцией в сто раз краше. Ну и все — три часа истерики, единомышленники едва водой отольют, потом обличительный пост на дружественном форуме, копипаст в свой жж и в три микросообщества, ссылка вам в журнал. Это не зависть, между прочим, а жуткое осознание мировой несправедливости. И ничем с потерпевшим расплатиться нельзя — мало того, что для восстановления миропорядка везунчику следует сдохнуть в муках, так еще и всю неправедно нажитую славу необходимо передать в честные, чистые руки. А это уж, извините, невозможно — не идет к ним слава, брезгует.

А еще есть эмигранты. Ой, не дергайтесь только, мои многочисленные иностранные друзья. Я не о людях, переехавших «туда», — я об уехавших «отсюда», но «туда» так и не добравшихся. О тех, кто находится в постоянной полемике со своей бывшей родиной. О тех, кто не хочет и не может влиться в культурный контекст новой страны, поэтому испытывает дефицит общения. О забывающих русский язык (но не готовых это признать) и не способных выучить любой другой. О хронических гражданах второго сорта.